Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 180
Взволнованные, они долго стояли обнявшись. Каждый думал об Армане, вычеркнутом из списка живых менее чем за час и покоящемся в холодных водах Сен-Лорана.
— Ты получил увольнительную? — наконец спросила Эрмина. — Учитывая ситуацию, это нормально. И мне нравится, что ты не в форме. Я могу уговаривать себя сколько угодно, но начинаю ненавидеть армию.
Как только она задвинула засов на двери, Симон судорожно вздохнул и признался:
— Я дезертировал…
— Господи, — простонала Эрмина, растерянно глядя на него. — Ты с ума сошел?!
— Нет, позавчера вечером я стоял в карауле и воспользовался этим, чтобы сбежать. Я спрятал в рюкзаке свою гражданскую одежду. Удача была на моей стороне: водитель грузовика подбросил меня до станции. В поезде я переоделся. Мимина, ты должна мне помочь. Мне нужны деньги.
Она взяла его за руку, словно он был потерявшимся ребенком.
— Я не стану помогать тебе совершить такую глупость, Симон, — тихо заявила она, усаживая его на диван. — Ты будешь благоразумным и вернешься в Монреаль. Твое начальство поймет. Ты скажешь им, что был потрясен смертью брата. Прошу тебя, это наилучшее решение. Тошан скажет тебе то же самое. Ты немного с ним разминулся, очень жаль. Он бы тебя вразумил.
Симон вздрогнул при мысли, что мог бы увидеть красавца метиса, в которого был тайно влюблен. Эрмина заметила, как изменилось его лицо. Ее это шокировало, но она не подала виду.
— И потом, куда ты пойдешь? — спросила она. — Полагаю, ты хочешь спрятаться в лесной чаще и играть в патриота?
— Я собирался укрыться в вашем доме в Перибонке, — признался он. — Никто не станет меня там искать. Я буду очень осторожен. Летом я буду выходить только вечером, а с приходом зимы мне уже ничего не грозит. Только не считай меня трусом! В лагере острова Сент-Элен я целыми днями наблюдал за беднягами, полностью подавленными своим заключением, отрезанными от своих семей, — за итальянцами, единственное преступление которых состоит в том, что они иностранцы. Что касается нацистов, они меня пугают. Есть еще кое-что…
— Что? — встревожилась она.
Они не заметили присутствия Шарлотты за стеклянной дверью, отделяющей гостиную от столовой. Снедаемая любопытством, та прислушивалась к их разговору.
— Вчера утром в лагере ко мне подошел санитар, когда я оплакивал своего брата. Я не думал, Мимина, что смерть Армана так меня потрясет… Этот тип сначала сочувственно похлопал меня по плечу, потом неожиданно его рука спустилась вниз по спине. Я был парализован, словно мышь перед змеей. «Маруа, я могу вас утешить», — сказал он мне. Я вскочил и убежал. Думаю, он тоже гомосексуалист. Если бы ты только знала, Эрмина, как мне хотелось броситься в его объятия! Но что потом? У меня нет опыта… А если бы нас кто-нибудь увидел?
Сбивчивые слова Симона, которые он бубнил монотонным голосом, возмутили молодую женщину, несмотря на все ее сочувствие и желание быть толерантной.
— Прошу тебя, — оборвала она его. — Не говори здесь об этом.
— Почему? — спросил он с потерянным выражением на лице. — Именно из-за «этого», как ты говоришь, я и дезертировал. Тот санитар догадался о моей истинной природе. Я больше не мог там оставаться. Для меня нигде нет места на этой земле. Лучше бы я сдох! Арман должен был жить, а не я!
В его последних словах было столько страдания, что Эрмина сжалилась и взяла его за руку.
— Я дам тебе денег. Но тебе лучше отправиться в Штаты и найти себе работу. Твоя идея спрятаться у нас, в чаще леса, не самая лучшая. Одиночество сведет тебя с ума.
— Я и так чувствую себя безумцем. Ты единственная, кому я могу довериться. Если бы ты только знала, какие мне снятся сны! Просыпаясь, я умираю от стыда.
Шарлотта уловила суть беседы. Ее сердце бешено заколотилось. Теперь она не сомневалась в противоестественных наклонностях своего бывшего жениха. Охваченная непонятной яростью, она ворвалась в комнату и встала перед Симоном.
— Убирайся отсюда! — закричала она. — Сейчас же! Ты оскорбляешь память своей матери и своего брата! Сейчас ты снова ведешь себя как эгоист, жалуясь на свою судьбу! Никто не обязан выслушивать твою похабщину! Как я могла любить тебя, готовая отдаться душой и телом! При одной только мысли о твоих поцелуях меня начинает тошнить! Убирайся отсюда, грязный извращенец!
— Шарлотта, успокойся! — возмутилась Эрмина. — Ты потеряла рассудок?
— Да, потеряла! Я сгорала от любви к этому грязному типу, в то время как он с вожделением пялился на красивых ребят! Я многое узнала, работая на заводе в Монреале. У моих коллег язык был хорошо подвешен. И мне тоже было что рассказать. Два года я пережевывала свое унижение, свою печаль. Дошла до того, что все время твердила Арману, что не могу забыть его брата. Ты сломал мне жизнь, Симон! Убирайся!
Тот растерянно посмотрел на Эрмину, хозяйку дома.
— Мне уйти, Эрмина? — спросил он.
— Нет, только не при таких обстоятельствах! Шарлотта, успокойся. Ты не должна так обращаться с Симоном. Мир и без того в войне, так давай не будем устраивать ее в семейном кругу.
— В каком семейном кругу? — вскричала Шарлотта. — С каких это пор Маруа стали членами твоей семьи? А Лапуанты? Лора меня не удочеряла.
В ярости девушка была еще прекраснее. Ее потемневшие глаза сверкали. Губы искривились в презрительной гримасе, которую вполне можно было принять за провокационную. Эрмина озадаченно посмотрела на нее, затем перевела взгляд на Симона.
— Это уже слишком для меня, — сказала она. — Тошан уезжает через четыре дня, и я не увижу его долгие месяцы. Если вообще увижу… С момента смерти Армана не прошло и недели… У меня нет сил выносить эту сцену. Шарлотта, прошу тебя, иди в свою комнату. Мне нужно успокоиться. Смею тебе заметить, что ты наговорила ужасных вещей Симону. Ты должна перед ним извиниться.
— Не нужно, — вздохнул он. — По крайней мере, она была искренна. Ничего другого я и не ожидал. Зря ты помешала мне повеситься, Мимина, в тот печальный день, когда умерла мама. С тех пор я не сделал ничего стоящего ни в личной жизни, ни в армии.
Шарлотта не двигалась с места. Сжав кулаки, она смотрела на Симона жестким взглядом. «Если бы я могла, то набросилась бы сейчас на него, расцарапала лицо, вырвала волосы. Господи, как же я его ненавижу! Он мне противен, омерзителен!» — думала она, находясь, тем не менее, под впечатлением от этой встречи.
Симон был очень красивым мужчиной. Приближаясь к своему тридцатилетию, он демонстрировал мужественные черты своего отца, и на лице его не было изъянов. Он больше не носил усов, что подчеркивало его чувственный рот с яркими губами. Высокий, стройный, с загорелой кожей и золотисто-карими глазами, он нередко вызывал восторженные взгляды у встречавшихся ему женщин.
«Я по-прежнему его хочу, — с горечью подумала Шарлотта. — Ну почему он оказался ненормальным?!»
Звук хлопнувшей двери заставил вздрогнуть всех троих.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 180
