Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
Но когда очередь дошла до Кати, и она – в коротенькой юбочке, вся такая стройная и воздушная – начала свои упражнения с лентами (да так, что у Егора дыхание остановилось от её красоты и грации), – именно в этот момент его обнаружила тренерша.
– Это ещё что такое? – возмутилась она. – Ну-ка, на выход!
* * *
И Егор поплёлся домой. Раздавленный и убитый отказом тренера «Соколов», он впервые за последний месяц поднялся на пятый этаж на лифте. А в квартире, не зажигая света, брякнулся, одетый, на постель, забросил руки за голову, тупо уставился глазами на братнину верхнюю полку и, даже не видя портрета Ткаченко, сказал вслух:
– Всё, Иван Леонидович! Не выйдет из меня хоккеиста…
И выжидающе посмотрел на окно.
Но никто не появился в этом окне, кроме вечерних сумерек.
«Да, – горестно думал Егор, – если я сдался, то кому я нужен?»
Сознавать это было тяжко, он вздохнул, встал с постели и отправился на кухню.
Хотя солнце уже зашло, но на этой, западной, стороне дома было ещё более-менее светло. Егор включил газовую конфорку, набрал полный чайник воды, поставил его на огонь. Потом вынул хлеб из хлебницы, отрезал себе ломоть и открыл холодильник, достал приготовленные мамой котлеты и банку с томатным соусом. А когда отвернулся от холодильника, увидел Ткаченко. Иван Леонидович сидел за кухонным столиком, и вид у него был грустный, даже печальный.
Егор замер с котлетами и соусом в руках.
– Значит, сдаёшься? – сказал Иван.
Леонидович. – Ты садись. Что стоишь? В наших ногах правда есть, да не вся. Присаживайся.
Егор принужденно сел, осторожно поставил на стол обёрнутую полиэтиленовой плёнкой тарелку с котлетами и банку с соусом.
– Ну, говори, – велел Ткаченко. – Я слушаю.
– Так это… – сказал Егор. – Не взяли меня в секцию.
– И что?
– Выходит, не получится из меня хоккеиста.
– А ты видел кино про Харламова?
– Конечно. Четыре раза, – сказал Егор.
– И какие выводы сделал?
Егор пожал плечами:
– Ну, какие… Харламов был великий хоккеист.
– А помнишь, как Тарасов его отшил в первый раз? В тьмутаракань отправил. А он не просто стоял на коньках, он уже хоккеистом был!
Егор молчал. Да и что тут было сказать?
– То-то, – проговорил Ткаченко. – Но я не буду тебя уговаривать. Харламова никто не уговаривал стать хоккеистом, Третьяка никто не уговаривал, Фетисова. Да и меня тоже. Не хочешь – не надо, жить можно и без коньков. Пока, дорогой, будь здоров.
И Ткаченко встал.
– Подождите! – сказал Егор. – Можно спросить?
– Ну, спрашивай…
– А почему у вас на форме номер 17, как у Харламова?
– Законный вопрос… – не сразу сказал Ткаченко. – Что ж, имеешь право знать. Валерий Борисович был моим кумиром. И между прочим, в раннем детстве он тоже был инвалидом – порок сердца, врачи поставили крест на спорте. Отец только в семь лет поставил его на коньки. Но у него был спортивный характер, и видишь что вышло. А всё потому, что в хоккей он играл не ногами, а головой. Во всяком случае, так мне отец говорил. Понятно?
– Да. А ещё можно спросить?
– Спрашивай.
– А почему вы ко мне пришли? Разве у меня спортивный характер?
– Этого я не знаю. Просто ты, наверно, слышал, что я помогал больным детям.
– Конечно! Вы Диану Ибрагимову спасли, Веронику Быстрову, Андрея Козлова. Я про вас всё знаю!
– Не всё. Ты был следующим в моём списке. Гемипарез лечат на Тибете, но я не успел послать вам деньги на поездку, катастрофа случилась. И вдруг вижу – у тебя нога-то живая. Вот мы её и спасли. А с двумя ногами не обязательно становиться хоккеистом. Можно и так прожить. Главное – будь здоров, дорогой! Прощай.
И с этими словами Ткаченко исчез, словно растворился в сгустившихся сумерках.
Зато ожил чайник, громко засвистел в свой свисток.
Егор тут же снял его с конфорки и изумился – чайник был пустой, вся вода в нём выкипела. Но пока Егор разговаривал с Ткаченко, он почему-то не свистел.
* * *
Вы, конечно, удивитесь, но не тому, что Егор продолжил свои тренировки. Это, как говорится, и ежу понятно. А вот какие он стал делать теперь упражнения – это удивило даже его брата Виктора и его маму Таню.
Представьте себе – он стал делать всё то, что увидел в секции художественной гимнастики. Ну, или почти всё: «лодочку», «рыбку», «мостик», растяжку, «перекат», «верёвочку», кувырки вперёд и назад…
Тут вы, конечно, можете подумать, что Егор решил стать гимнастом. И снова ошибётесь. Просто лето стояло, где ему было стать на коньки, если в секцию его не взяли? А гимнастикой можно заниматься где угодно, даже на Волжской набережной и под фонтанами Стрелки.
Ладно, открою вам главный секрет – если в YouTube вы наберёте «хоккей с шайбой» и «художественная гимнастика», то найдёте такое количество наглядных уроков и упражнений, что на первых порах никакая секция вам не нужна! Только упорство и вера!
Поскольку Виктор со своими «Соколами „Локомотива“» уехал на сборы в спортивный лагерь «Голубино», а мать целыми днями и даже в белые ночи водила экскурсии по Ярославлю, компьютер был теперь в полном распоряжении Егора. Поэтому в первую очередь он изучил биографии Харламова, Третьяка, Фетисова и, конечно, Ивана Ткаченко. Выяснилось, что в детстве у Харламова, действительно, был порок сердца, и что великий тренер Тарасов тоже не хотел брать его в команду, потому что искал тяжеловесов, а не таких «хлюпиков», как Валерий. А в многочисленных интервью отца Ивана Леонидовича Егор прочёл, что Иван Ткаченко, оказывается, является во сне не только ему, пацану, но даже взрослым спортсменам.
И, конечно, в том же Youtube можно бесконечное количество раз посмотреть полеты Харламова на льду во время игры с канадцами и все упражнения, которые делают Брюс Ли, Джеки Чан и Джейден Смит…
И вот, насмотревшись всего этого и даже перерисовав кое-что в свою тетрадь, Егор теперь уже сам, без брата убегал с утра пораньше на Волжскую набережную. Там он со знанием дела рисовал мелом на асфальте скопированные в Youtube схемы и линии для отработки прямых и перекрёстных хоккейных шагов и пробежек, позы Джейдена Смита и юных гимнасток. Всё это он добавил в свои упражнения. Получился такой обширный комплекс, что только на отработку самых простых «лодочек», «рыбок» и «перекатов» уходило всё утро. А всю вторую половину дня Егор посвящал физическим нагрузкам, бегу по крутому Мякушкину спуску у Беседки любви и «броуновским» перебежкам – копировал резкие перемещения хоккеистов в небольшом, шестьдесят на тридцать метров, пространстве хоккейного корта.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
