— У меня нет собаки.
— Но если бы она была, я убирала бы ее конуру. Пожалуйста, позволь мне взглянуть на оборотня. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я хочу быть первой, кто увидит его. Пожалуйста!
— Оставь это, Эшли.
— Если ты не покажешь мне его, я с тобой никогда не буду разговаривать. Я не шучу. Совершенно серьезно.
— Эшли, замолчи!
— Замолчу, если ты покажешь мне его. Я буду вести себя тихо. Не скажу ни единого слова.
Ну да, как же, подумал я.
Эшли никогда не переставала говорить. Она постоянно болтала, почти обо всем. Ее было слишком много.
У нее были длинные светлые волосы — почти до талии. Очень пушистые и волнистые. Но Эшли хотелось, чтобы всем казалось, будто волос еще больше, и поэтому она их взбивала.
И одевалась она слишком вычурно. Ей нравилось, когда на ней много одежды.
Сегодня на ней была красная тенниска с короткими рукавами. А поверх нее ярко-желтый свитер с У-образным вырезом и длинными рукавами. И еще один оранжевый свитер с круглым вырезом и обрезанными рукавами. Она всегда одевалась ярко и немного вызывающе.
На ней были красные легинсы, а поверх них оранжевые боксерские шорты. Если бы она могла носить одновременно две пары обуви, то непременно так бы и делала. Но это невозможно. Поэтому на одной ноге у нее ярко-красная кроссовка, а на другой — черная.
И на каждом пальце по серебряному кольцу. И еще по три серьги в каждом ухе.
Но она была моей лучшей подругой, поэтому — куда денешься? Придется впустить ее, пусть посмотрит на оборотня.
— Когда я смогу увидеть его? — упрашивала меня Эшли, пока мы шли из школы. — Я все для тебя сделаю. Только скажи что. Что хочешь. Все сделаю. Могу я его увидеть?
— Ладно, пошли ко мне. Прямо сейчас.
— Нет, нет, — неожиданно заупрямилась она. — Что?..
— Сперва мне надо зайти домой прогулять с Мадам Колетт. Я потом приду.
Мадам Колетт — это миниатюрный французский пудель Эшли. Эшли любит ее. Она убеждена, что Мадам Колетт выиграет приз на местной выставке собак.
А по-моему, эта собака похожа на покрытую пушком жирную крысу.
Выгуляв собаку, Эшли пришла к нам.
Она проскочила за моей спиной и первой вошла в гостиную.
— И это он? — удивилась она.
Эшли обошла клетку и внимательно осмотрела Бена Грентли со всех сторон. Ее большие голубые глаза округлились.
Мистер Грентли сидел скрестив ноги на полу клетки с поникшей головой и опущенными плечами. Он поднял взгляд, слабо улыбнулся Эшли, а потом снова опустил голову.
— Но, Арон, это же просто человек. Обычный мужчина. Как ты можешь вот так держать его, взаперти? Это ужасно. Омерзительно. Отвратительно. Это…
— Его поймал папа, — резко ответил я. — Он оборотень.
Эшли продолжала стоять на своем — Бен вовсе не оборотень. А мне приходилось настаивать, что она ошибеется.
А что я еще мог сказать?
На самом деле я не думал, что Бен оборотень. Но мне не хотелось, чтобы Эшли сочла меня тихим безответным ребенком, который позволяет отцу держать нормального человека в клетке посередине гостиной.
— Не знаю, Арон, — сказала она, подходя вплотную к клетке.
Прежде чем я понял, что она собирается сделать…
Прежде чем я мог остановить ее… Эшли протянула руку сквозь решетку. Бен вскочил на ноги.
— Нет! Эшли! Не подходи близко! — закричал я. — Остановись!
— Спокойно, Арон. Я только дам ему шоколадку. Посмотри на него. Он голоден. Когда ты в последний раз кормил его?
— Думаю, папа дал ему что-то на завтрак, — пробормотал я.
— Спасибо, — сказал Бен, взял плитку шоколада и развернул ее. — Меня зовут Бен. Я не оборотень. Они сделали ужасную ошибку.
Эшли прищурила свои голубые глаза и посмотрела на меня.
— Твой отец сумасшедший. Ненормальный.
17— Потише ты, — ответил я.
— Я не шучу, — настаивала Эшли. — Твой отец совсем лишился разума.
С этими словами она повернулась и вылетела из дома.
Я посмотрел на Бена. Он сидел сгорбившись в углу клетки, откусывал маленькими кусочками шоколад и смотрел куда-то в пространство.
Вид у него был самый несчастный.
Глядя на него, и я почувствовал себя таким же.
Через несколько минут послышался стук в дверь. Прибыла телевизионная группа, чтобы установить спутниковую антенну. Завтра ночью весь мир увидит, как Бен будет превращаться в оборотня.
Телевизионщики тянули провода из гостиной на конек крыши. Я слышал, как двое из них пересмеивались между собой.
— Этот парень не может быть оборотнем, — хихикнул один из них.
— Шериф окончательно свихнулся, — поддержал его другой.
Бен наблюдал за ними, нервно ходя по клетке. На лысине у него проступили капельки пота.
Что можно сделать для этого несчастного, подумал я. Эшли и техники правы. Папа совершил ужасную ошибку.
Но как ему помочь? Как?
На следующий день после занятий мне не хотелось идти домой.
Чтобы не видеть Бена. Его печальных глаз. Не видеть, как он ходит по своей клетке.
И все-таки придется идти домой. Я обещал папе помочь подготовить все для передачи.
Не буду заходить в гостиную, решил я, открывая дверь. Пойду прямо в свою спальню. И осторожно прикрыл за собой входную дверь.
— Арон, это ты? — тихо окликнул меня Бен. Я вздохнул.
— Да, я.
И вошел к нему.
— Арон, послушай, пожалуйста. — Бен встал и прижал свое пухлое лицо к прутьям решетки. — Я не оборотень. Твоему отцу надо было поговорить с лесным патрулем. Они подтвердили бы мои слова. Я на самом деле Бен Грентли, и у меня есть лицензия на охоту с капканами.
— Мне очень жаль, — сказал я, — но я ничего не могу поделать.
Я опустил свой рюкзак на пол, наклонился и пошарил в нем.
— Вот. Я принес вам шоколадку.
— Где ты это взял? — спросил Бен, когда я выпрямился.
— В бакалейном магазине.
— Нет, вот это. — Бен указал на волчий зуб, который выскочил у меня из-под рубашки. — Это знак оборотня!
— Думаю, это вы сами дали мне его. Когда
были волком.
Бен посмотрел на зуб.
— Нет, я его не давал тебе, Арон. Я даже не видел его раньше. Только слышал. Тебе дал его оборотень. Не я. Я всего только охотник.
