В жизни очень важно понимать действительность и постоянно приводить свои представления в соответствие с ней, потому что именно эти представления определяют наши поступки и чувства, и чем точнее они отражают реальность, тем легче нам достичь гармонии и оставаться счастливыми в этом вечно меняющемся мире.
5. Как чувства изменяют опыт
Психические образы, о которых мы говорили, не могут быть показаны на экране — мы не можем внятно объяснить их даже самим себе, — но это отнюдь не ставит под сомнение их существование. Никто никогда не видел атома или электричества, но мы не должны по этой причине сомневаться в существовании сил природы, без которых совершенно невозможно понять физический мир. Природа проявляет себя так, как будто существует то, что мы называем атомом или электричеством, и потому мы предполагаем, что эти объекты в самом деле реальны. И люди ведут себя так, как будто те психические образы, о которых мы говорили, существуют, и потому мы предполагаем, что они в самом деле есть. В дальнейшем мы будем говорить о динамических образах как о существующих настолько же реально, насколько реально существуют электроны и гравитация.
Эти динамические представления состоят из двух компонентов: зрительного образа и эмоционального заряда. Заряд может быть «положительным» или «отрицательным»; это может быть любовь или ненависть, а часто то и другое вместе. Зрительный образ придает представлению форму, а заряд — энергию.
Надо четко понимать, что мы имеем в виду, когда говорим об образах, формах или идеях. Форма в применении к динамическим психическим образам включает в себя не только структуру, но и функцию, так что психическая форма шире физической. Каждому известна физическая форма самолета. Однако психическая форма, образ или идея самолета заключают в себе не только его внешний вид, но и некоторое представление о том, для чего он предназначен. Поэтому легко видеть, что для создания ясных зрительных образов нужны не только глаза, но и ум, и что при прочих равных условиях представления человека об окружающем мире будут тем полнее и правильнее, чем сильнее его интеллект. Кроме того, правильность мысленного образа самолета не имеет ничего общего с чувствами человека по отношению к летательным аппаратам. Одни могут превосходно разбираться в самолетах, но не любить и бояться их, а другие любят летать, не имея ни малейшего понятия, почему и как самолет перемещается в воздухе.
Представление о самолете может иметь, следовательно. как «положительный», так и «отрицательный» заряд независимо от того, является ли форма этого образа простой или сложной, правильной или неправильной.
Разница между чувствами и образами часто прослеживается в социальных отношениях. Часто человек хорошо помнит свои чувства по отношению к кому-то, но не помнит его имени или, наоборот, помнит имя, но никаких эмоций это имя в нем не вызывает. Мистер и миссис Кинг собирались устроить прием, и миссис Кинг спросила:
— Может, стоит пригласить мистера Кастора, того интересного наездника с Гавайев?
— Я хорошо помню это имя, — ответил мистер Кинг. — Это рослый парень с татуировками в виде сердец и цветов на руках, но я никак не могу припомнить, нравится он мне или нет.
Ясно, что в этом случае у мистера Кинга был отчетливый зрительный образ Кастора, он хорошо помнил его «форму». Образ был четко оформлен, но никакого эмоционального заряда в себе не нес, и потому Кинг не мог вспомнить, какие чувства он питал к мистеру Кастору. Затем миссис Кинг сказала:
— А не пригласить ли нам того милого парня, забыла, как его зовут, которого так ненавидит эта мерзкая миссис Метис?
Из слов миссис Кинг видно, что она мало помнила о самом мистере Имярек, о том, как он выглядит, даже как его зовут, но в памяти отпечатался положительный эмоциональный заряд. Она не помнила, что он за человек, но помнила, что он ей понравился — прежде всего тем, что его невзлюбила ненавистная миссис Метис.
Из этого следует, что представление о человеке может распадаться на части; чувство и зрительный образ отделяются друг от друга, так что чувство остается на уровне сознания, а зрительный образ становится бессознательным, или наоборот. В подобных случаях отделившееся от зрительного образа чувство «подвисает» в сознании и может «найти себе опору», связавшись с другим зрительным образом, имеющим что-то общее с прежним. Это важно для объяснения обмолвок и других ошибок, которые мы совершаем в повседневной жизни. Если же «подвешенным» оказывается зрительный образ, то он находит себе опору в другом эмоционально заряженном образе.
У разных людей способности сохранять в памяти эмоции и образы разные. Ум, неспособный четко запоминать образы, не способен к учебе. Людей с подобными недостатками называют слабоумными. Они могут понимать вещи только после длительных и многократных усилий сформировать в уме четкие образы. Вынужденные выражать свои чувства, как все остальные люди, они, не имея четко оформленных образов, допускают ошибки и попадают в трудные положения.
Иногда проблема в другом. Разум, некогда способный понимать вещи и формировать правильные образы, вдруг начинает их искажать. Например, авиаконструктору начинает казаться, будто самолеты питают к нему личную вражду и преследуют его, пытаясь причинить ему вред. С этим искаженным представлением о самолетах он становится чудаком в глазах окружающих и утрачивает способность жить нормальной жизнью. Многие подобные аномалии наблюдаются у шизофреников, и поскольку те ведут себя в соответствии со своими искаженными и аномально заряженными представлениями, здоровому человеку понять их поведение трудно.
Из этого должно быть ясно, почему «нервные расстройства» не имеют никакого отношения к интеллекту и почему индивид, переживающий «нервное расстройство», имеет память и рассудок, ни в чем не уступающие памяти и рассудку «нормального» человека. «Нервное расстройство» любого рода — это нарушение сложившегося распределения эмоционального заряда между представлениями человека о своем теле, своих мыслях, окружающих вещах, людях и т. д., так что некоторые представления искажаются. Это нарушение надо отличать от слабоумия, которое подразумевает пониженную способность создавать и сохранять образы. Психические заболевания связаны с эмоциями, а слабоумие — с пониманием сути вещей. Конечно, бывает, что человек одновременно страдает «нервным расстройством» и слабоумием, но это лишь злополучное совпадение, потому что речь идет о двух совершенно разных нарушениях.
Человек был бы существом куда более простым, если бы он просто автоматически учился на собственном опыте и строил психические образы в соответствии с тем, что с ним в действительности происходило. В этом случае он напоминал бы счетную машину, выполняющую абсолютно точные и однозначно понимаемые вычисления на основе поступающей извне информации, или кусок глины, сохраняющий верный и неизменный отпечаток всего, что к нему прикасается. Причина, по которой мы не похожи на эти неодушевленные предметы, заключается в том, что наш внутренний дух придает всему происходящему с нами новое и сугубо индивидуальное значение, так что одно и то же событие каждый переживает по-своему, у каждого формируется свой собственный взгляд на происшедшее в зависимости от его эмоциональных особенностей. Если бы счетной машине вдруг не понравился вид цифры 9 в каком-нибудь столбце чисел, она не смогла бы заменить ее на 6, чтобы было красивее, а человек на такое способен. Если бы глина почувствовала, что отпечаток слишком угловат, она не смогла бы скруглить его; человек же скругляет углы своих переживаний по собственному усмотрению.
