Степашин Сергей Вадимович, директор Федеральной службы контрразведки (1994–1995), премьер-министр Правительства Российской Федерации (1999)
Кремль молчит и после того, как чеченский лидер во всеуслышание заявляет, что Б. Н. Ельцин готов предоставить в его распоряжение два десантных полка для разгона митингующих. После этого люди самостоятельно расходятся по домам, а в ключевых точках Грозного и других чеченских городов появляются «национальные гвардейцы».
В начале июня сторонники Д. Дудаева штурмом взяли мэрию Грозного и здание ГУВД республики, его противники потеряли более 50 человек убитыми и сотни ранеными. Утром 4 июня чеченский президент выводит танки на улицы Грозного и расстреливает здание Городского собрания, где хранились отпечатанные бюллетени референдума, которому уже не суждено состояться. Десятки убитых и раненых. Конфликт между президентом Ичкерии и парламентом завершился роспуском последнего. Москва получает не подчиненную ей территорию на Северном Кавказе, до отказа набитую оружием и готовую к войне.
Возникал вполне правомерный вопрос: знали ли об этом в Москве? Велась ли элементарная разведка на территории Чечни, кому докладывались ее результаты? Ведь хорошо известно, что разведкой всегда занимались все уважающие себя правительства, а разведывательных структур в распоряжении Кремля всегда было достаточно.
Ответ на этот вопрос, как и на многие другие, повисает в воздухе. Компетентные лица его обходят стороной. Бывший министр внутренних дел Российской Федерации генерал армии А. С. Куликов – один из немногих чиновников высокого ранга, решившийся поднять тему Первой чеченской войны. В своей книге «Тяжелые звезды», вышедшей в свет в 2002 году, он пишет: «Наши возможности по работе внутри самой (Чеченской. – В. Р.) республики были ограничены – разведка внутренних войск появилась только в 1994 году, – но ни сил, ни времени мы не жалели на то, чтобы по крупицам отслеживать общеполитическую ситуацию в Чечне». Но ниже генерал достаточно детально пишет о преступлениях чеченцев уголовного характера, о многочисленных фактах чеченского геноцида в отношении русскоязычного населения. Безусловно, криминальная тема А. С. Куликову ближе, чем некоторые другие. Но почему молчали ГРУ, Генеральный штаб, МИД, ФСБ? Почему никаких действенных мер не предпринимал Кремль?
Очевидцы свидетельствуют, что, несмотря на все происходившие события, к осени 1993 года значительная часть рядовых чеченцев еще не определилась в своих политических взглядах на происходившие в республике события. Люди были обмануты пропагандой, обозлены экономическими трудностями, разгулом преступности, но они не хотели войны. Объявленная Д. Дудаевым всеобщая мобилизация провалилась. Но подготовка к войне продолжалась. Нужны были деньги, и они поступали регулярно из Москвы на зарплаты и пенсии, но не доходили по назначению. Шли деньги и с других источников. Д. Дудаев цинично объявил российские средства контрибуцией за «многовековой гнет» чеченского народа и направил их на подготовку к войне. В Кремле об этом знали, но не предприняли никаких мер.
Средства для будущей войны добывались повсюду. Так, по официальным данным, на грозненском отделении Северо-Кавказской железной дороги только за 1993 год нападению подвергалось 559 поездов с полным или частичным разграблением около 4 тыс. вагонов и контейнеров на сумму 11,5 млрд рублей. За первое полугодие 1994 года были совершены нападения на 450 поездов, разграблено вагонов и контейнеров на сумму свыше 7 млрд рублей.
За первые годы своего существования дудаевский режим выпустил на 10 трлн рублей фальшивых авизо, которые разошлись по всей России. Осенью 1993 года одна из чеченских преступных группировок изготовила в Турции и ввезла в страну через Чечню 10 млрд рублей фальшивых денег.
А как измерять суммы хищений чеченцами на местных нефте– и газопроводах?
Для предстоящей войны нужны были кадры. Их вербовали повсюду в Чечне и других мусульманских странах. Немало ехало в Чечню и представителей других концессий, желавших попытать счастья с оружием в руках на стороне сепаратистов. Вне досягаемости для российских правоохранительных органов стали тысячи укрывающихся в Чечне преступников, а все просьбы об их выдаче чеченскими властями откровенно игнорировалась.
Веским поводом для начала войны с дудаевцами стала проблема беженцев. Откровенный геноцид чеченцев против русских и других национальностей вынудил сотни тысяч жителей республики покинуть ее пределы. Так, если в 1990 году в Чечено-Ингушетии проживало 450 тысяч русских, то к 1995 году их там оставалось не более 110 тысяч.
С помощью федерального центра в Чечне постепенно создавалась и вооружалась антидудаевская оппозиция. В ее составе были чеченцы, которые по разным причинам опоздали или были отлучены от раздела власти и материальных ценностей на первом этапе формирования чеченской самостоятельности. Но авторитет оппозиции в самой Чечне был невысоким – Дудаев и его сторонники не собирались делиться властью ни с кем. Поэтому антидудаевской оппозиции не оставалось ничего другого, как попытаться решить дело силой.
19 сентября бронетранспортеры оппозиции с боем ворвались в Грозный. Но удерживать за собой этот город оппозиционеры не собирались. Решив частную задачу, они ушли из города, прихватив трофеи: несколько буксируемых пушек, установку «Град», один танк и одного пленного – Усмана Имаева, главного дудаевского банкира, министра финансов и генерального прокурора в одном лице. В руки оппозиции попал человек, сведущий во всех тайных финансовых операциях чеченского руководства. Вначале был отправлен в Москву, но после общения с московскими чиновниками через две недели возвращен обратно в Грозный. Какие‑либо документы о беседах Имаева с представителями российской власти во время его пребывания в Москве никому увидеть не удалось.
Следующий штурм Грозного, предпринятый 26 ноября антидудаевской оппозицией с привлечением танков Кантимировской дивизии, завершился неудачей. Грозные боевые машины оказались беззащитными на узких улицах города под огнем заранее установленных реактивных снарядов от установок «Град» с дистанционным запуском. Они прожигали танки насквозь, и те горели словно спичечные коробки. Обещанной поддержки с воздуха наступавшие войска не получили. Создавалось впечатление, что каждая из попыток оппозиции свергнуть режим Дудаева является не чем иным, как угрозой несговорчивому правителю со стороны центра или отдельных высоких должностных лиц.
На основании всех вышеизложенных фактов российским правительством был сделан вывод о неблагополучном положении дел в Чечне и необходимости решительного вмешательства в происходившие там процессы. Решительность придавали и заверения министра обороны РФ о легкости разгрома дудаевцев вооруженным путем. На встрече с корреспондентами П. С. Грачев заявил: «Я не очень интересуюсь тем, что там происходит. Вооруженные силы там не участвуют… Я бы никогда не допустил, чтобы танки вошли в город. Это безграмотность дикая. А во-вторых, если бы воевала армия, то одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить все». И неделю спустя он сказал следующее: «Разгром всего этого воинства серьезной проблемы для российской группировки не представляет. Правда, придется, видимо, отказаться от столь эффективных приемов, как массированная бомбежка с воздуха и артналеты. Все это может привести к гибели мирных граждан, чего войска в случае боевой операции будут всемерно избегать».
