Торстен ответил, что тот и сам должен все прекрасно понимать. К тому же у него и без Аскиля сейчас хлопот хватает и ему бы не хотелось, чтобы Аскиль создавал ему лишние сложности. Когда Торстен дал понять, что разговор окончен, Аскиль пробормотал, что никто никогда не сможет ему помешать встречаться с Бьорк. Торстен ответил, что говорить больше не о чем, и попросил его уйти, желательно не привлекая внимания остальных. Открыв дверь, он выпроводил Аскиля из кабинета.
— Аскиль уходит, — сообщил он, когда они проходили мимо кофейной гостиной.
В прихожей дело едва не дошло до рукоприкладства. «Нурланнский сброд! — кричал Аскиль. — Деревенщина!»
Появившийся в дверях Тур попросил Аскиля выбирать выражения. Но Аскиль посоветовал ему заткнуться, а то он сейчас получит, получит, черт возьми, — и вот светлым майским вечером по ступенькам лестницы патрицианской виллы на Калфарвейен застучали быстрые шаги — под аккомпанемент птиц. Аскиль был вне себя и, убегая, забыл пиджак. Добравшись до улицы Короля Хокона, он в отчаянии бросился на кровать. Как же получилось, что этот день, так радостно начинавшийся, закончился так печально? Все же он решил отправиться в «Цирковой вагончик», чтобы отпраздновать получение диплома, но тут в дверь постучала вдова Кнутссон.
— Я всегда говорила: приводить девушек нельзя. Однако дочь судовладельца Свенссона — это другое дело, но только на пять минут, Аскиль, потом пусть уходит. — Вдова Кнутссон уже было собиралась закрыть дверь, но потом остановилась на минуту, с любопытством поглядела на Аскиля и добавила: — Она говорит, ты забыл у нее свой пиджак.
Когда Торстен после кофе удалился в кабинет, чтобы метаться там как лев в клетке, Бьорк, выскользнув из дома через кухонную дверь и зажав пиджак Аскиля под мышкой, добежала до улицы Короля Хокона и впервые оказалась в комнате Аскиля, которую до этого неоднократно пыталась себе представить. Надо признать, она ее несколько разочаровала. Все выглядело таким потертым: кровать, письменный стол, несколько полок и парочка каких-то непонятных мешков в углу, которые сразу же пробудили ее любопытство. «А это что такое?» — спросила она.
— Ничего особенного, — ответил Аскиль, заслоняя мешки, — так, всякое барахло и старье.
Бьорк хотелось повнимательнее рассмотреть эти мешки, но тут она вспомнила, зачем пришла. Она бросилась к Аскилю и торжественно протянула ему пиджак.
— Бог знает, что случилось с папой Торстеном, это на него совсем не похоже, — сказала она, добавив, что все как-нибудь образуется. — Вот увидишь, он передумает.
— Не уверен, — сказал Аскиль и намекнул, что собирается уехать из Бергена. — Ты могла бы поехать со мной, — заявил он. — Давай сбежим вместе.
На какое-то мгновение ей показалось, что все это проще простого, но если задуматься: что из всего этого получится? Молодой инженер без работы и без средств к существованию, да и вообще, времена сейчас нелегкие. «Ингрид Мария» потоплена немцами, и что ожидает их в будущем?
— Не беспокойся, — с улыбкой сказал Аскиль. Ведь через несколько месяцев он будет богатым человеком, но такие неопределенные заявления казались Бьорк не чем иным, как детскими фантазиями.
Аскиль решил открыть ей всю правду. Он сделал глубокий вдох, и на его лице появилось выражение блаженства, которое Бьорк приняла за вожделение.
— Вот этот матрас, — прошептал он таинственно, кивнув в сторону кровати, где уже скопилось приличное состояние, — может заставить нас забыть все наши неприятности.
Когда он к тому же предложил ей подойти и пощупать матрас, Бьорк решила, что это уже слишком.
— Аскиль! — воскликнула она, нервно поглядывая на часы. Приятно было побывать у него в гостях, но ей уже пора домой. — Мы увидимся в четверг? — прошептала она. — В конце улицы Короля Оскара? На всякий случай, не подходи к самому дому.
Аскиль настоял на том, что проводит ее домой. Она неохотно согласилась, и большую часть пути они прошли в молчании. Аскиль решил сегодня больше ничего не говорить; придет время — и он расскажет ей все.
Когда он в тот вечер вернулся на улицу короля Хокона, вдова Кнутссон по-прежнему была недовольна.
— Это уж слишком, Аскиль, — заявила она, — два посетителя за вечер, и к тому же этот господин пьян, от него несет, как от целой пивной, вот что, пять минут — и чтобы я его здесь не видела.
— Кого? — спросил Аскиль с удивлением.
— Он говорит, что его зовут Карл.
В комнате сидел Русский, горя желанием рассказать, как можно украсть целую баржу леса у немцев, а затем им же ее и продать — за какую-то фантастическую сумму.
— Нет ничего проще, — воскликнул он, — я это уже два раза проделывал.
Аскиль не задал себе вопрос, почему это Русскому сейчас понадобилась его помощь, если он уже сам два раза это проделывал. Ведь он был слишком озабочен тем, как заработать.
— Черт возьми! — шипел он три дня спустя, увидев немцев-охранников. — Об этом ты ничего не сказал!
Русский вынужден был признать, что после двух последних краж немцы поставили у складов с лесом дополнительную охрану, «но мы чего-нибудь придумаем, положись на меня».
— Вот дьявол! — простонал Аскиль через некоторое время, увидев темную фигуру человека, которого Русский ударил бутылкой по затылку. Немецкий солдат неподвижно лежал на земле, а из головы у него медленно вытекала темная жидкость.
— Он мертв? — простонал Аскиль. — Мы его убили?
— Конечно же нет, — прошептал Русский, — он просто без сознания, да успокойся же, не паникуй.
— Быстрее, черт возьми! — Вдали послышались шаги, и Русский поднял с земли бутылку. Но тревога оказалась ложной, в порту опять стало тихо, слышались только плеск волн и легкий шум ветерка.
Аскиль и Русский взялись за дело, вооружившись краном, который где-то раздобыл Русский. Через некоторое время они погрузили весь свой груз на проржавевшую «Карен», та под покровом ночи отплыла к заброшенному причалу, где два товарища на восходе солнца и оставили ее, укутав брезентом. Сами же они поспешно направились в город под аккомпанемент просыпающихся на крышах птиц. «Продавать будем не раньше, чем через две недели», — заявил Аскиль, и, когда они спустя некоторое время открыли дверь «Циркового вагончика», чтобы позавтракать и отпраздновать удачное завершение первого этапа предприятия стаканчиком самогона, все опасения куда-то улетучились.
После кражи леса Аскиль и Бьорк еще дважды встречались в конце улицы Короля Оскара. Они шли своим привычным маршрутом, но более уже не целовались у могилы Расмуса Клыкастого, которая с того дня, когда «Ингрид Мария» была потоплена немцами, по молчаливому соглашению была вычеркнута из их маршрута. Во время первой из этих прогулок Аскиль пребывал в прекрасном настроении и заверял Бьорк в том, что все образуется. Несколько раз он заговаривал об отъезде из Бергена, давая ей понять, что у него все продумано до мельчайших деталей.
