Сильный удар до основания сотряс хлипкий деревянный корпус баржи. Если бы Джарвис спал на койке, то навернулся бы с нее вниз головой. Но с пола не упадешь, поэтому принц лишь отлетел к стенке, ударился о деревянную перегородку, выругался и высунул голову наружу.
Снаружи едва рассвело – солнце еще не встало – и плотной стеной стоял туман консистенции «теплое молоко». Из-под его завесы до Джарвиса донеслись рокот бьющейся о камни воды, далекие отрывистые голоса, а затем ритмичный плеск, какой могут издавать лишь шлепающие весла.
Стоило поторопиться. Джарвис одним прыжком взлетел с грязного соломенного тюфяка, в который превратилась за ночь белоснежная шкура, и начал лихорадочно одеваться, не попадая в рукава и сапоги. Прошло не менее пяти минут, прежде чем он выскочил на палубу баржи с мечом наизготовку. За это время Ломенархик даже не пошевелилась. Джарвис уже успел заметить, что если девушка спит, то разбудить ее не так-то просто…
Прямо по носу из воды выступало нагромождение камней, сквозь пелену тумана похожее на спинной гребень гигантского дракона, приползшего напиться. На один из камней этой гряды, торчащей почти из середины реки, и налетела только что баржа, об управлении которой всю ночь никто не заботился. И между прочим, совершенно зря – течение взвихрялось перед камнями и стремительно уносилось влево, туда, где на расстоянии всего в несколько шагов, судя по шуму воды, проходил фарватер.
Джарвис мысленно обругал себя последними словами. Он твердо знал, что Таарха-Та’ркэ полностью судоходна от Шайр-дэ до Афрара, но умудрился упустить из виду, что судоходность не всегда предполагает возможность свободного сплава. А ведь можно было предвидеть – проход по Железной теснине, прорезающей Алмьярский хребет, не слишком прост и требует неусыпного внимания…
Поздно! Теперь носовая часть баржи прочно села на скальные обломки, а корму развернуло течением, да так, что судно встало почти поперек стремнины. Джарвис с первого взгляда понял, что даже если Ломенархик своей магией за пять минут снимет баржу с камней – а в это верилось с трудом, все-таки с приложением энергии принц был знаком не понаслышке, – то повреждения корпуса вряд ли позволят ей продолжить плавание.
Однако все это было, как любил выражаться Сонкайль, «бедой, но не задницей». А истинная задница заключалась в том, что лаумарцы, в отличие от Джарвиса, прекрасно помнили о свойствах Железной теснины и вместо того, чтобы гнаться за баржей по берегу, постреливая в ее сторону из арбалетов, просто послали вперед отряд для перехвата. Тому оставалось только сидеть на скалах и ждать, пока добыча сама свалится ему в руки. Тысяча морских чертей!
Туман, в отличие от темноты, не давал Джарвису никаких преимуществ перед смертными. В дрожащем молочном мареве принц различал лишь смутные тени, не сразу понимая, какие из них движутся, а какие нет. Поэтому он более полагался на свой слух – а тот ясно говорил, что противник приближается: плеск весел, редкие отрывистые команды и лязг металла становились все отчетливее. Добраться посуху до камней, ставших роковыми для Джарвиса, было заведомо невозможно, поэтому устроители засады заранее позаботились о лодках.
– Вот только на абордаж меня еще и не брали, – выговорил принц еле слышно, но от того с не меньшим отчаянием. – Все в моей жизни было, только морского сражения на пресной воде до сих пор не было!
Самое утомительное в бою – ожидание схватки. Поэтому Джарвис даже обрадовался, когда из-под туманной завесы по левому борту выступили силуэты двух лодок. Это были обычные для здешних мест рыбацкие плоскодонки, неповоротливые и валкие. Памятуя о том, что вытворял меч Индессы на площади перед храмом, противник явно решил перестраховаться – в первой лодке находилось по крайней мере полдюжины человек, и часть их была облачена в кожаные доспехи. От этого суденышко осело почти по самые борта и шло медленно, рыская из стороны в сторону и плохо подчиняясь усилиям двоих гребцов.
Видимость оставалась омерзительной, но Джарвис уже различал силуэты людей в традиционных для Лаумара скругленных шлемах. Как и он сам, они держали оружие наизготовку. Принцу осталось уповать лишь на то, что сам он не только выспался, но и успел прийти в себя после сна, а кто-то из его противников мог не спать всю ночь, поджидая добычу. Хотя маловероятно – в чем-в чем, а в умении считать лаумарцам не было равных на всем континенте.
Джарвис прислушался к Зеркалу. Но скверная железка сейчас была самым обычным мечом и не подавала ни малейших признаков свободы воли. Рассчитывать можно было только на себя – на чуть более быструю, чем у смертных, реакцию, на интуицию, порой позволяющую предугадать движение противника, на умение ориентироваться по слуху…
Тем временем лодка с солдатами подошла совсем близко. За ней след в след шла вторая, столь же перегруженная. Обе они двигались к корме, предполагая причалить к барже совсем недалеко от того места, где стоял Джарвис. Принц понял, что враги еще не видят его, а различают только темный силуэт плавсредства на фоне голых мокрых камней. Он шагнул в сторону, уходя в тень, отбрасываемую надстройкой. «Зря Ломенну не разбудил, – пронеслось у него в голове. – Хреново будет, если вояки застанут ее врасплох!» Однако времени не оставалось уже ни на что – первая лодка глухо стукнулась о борт.
После удара о камни палуба баржи дала сильный крен, и двоим солдатам не составило никакого труда перемахнуть на нее с лодки. Двигались они на удивление тихо и ловко. Если бы позавчера на площади дрались такие же мастера своего дела, еще неизвестно, выстоял бы против них меч Индессы или нет… Первый из солдат подхватил с лодки канат и захлестнул его вокруг деревянной стойки у борта. Второй почти бесшумно скользнул к каюте. Безоружные гребцы втащили весла в лодку и посторонились, давая возможность двум другим солдатам перебраться с кормы на нос.
Это был невероятно удобный момент, и Джарвис не мог его упустить. Когда один из солдат шагнул мимо него, а другой еще не успел выпрямиться, возясь с веревкой, принц выступил из тени и с силой ударил второго солдата сапогом в живот. Тот, не успев не только крикнуть, но даже разогнуться, с плеском рухнул в реку. Коротким взмахом меча Джарвис перерезал канат, и течение тут же дернуло лодку кормой вперед. От неожиданного толчка один из тех, кто перебирался на нос, неловко взмахнул руками и, потеряв равновесие, тоже оказался в бурлящей воде. Второй невнятно выругался, схватился за плечо гребца, свалил его на дно и сам упал сверху. Лишенную управления лодку развернуло и потащило течением то ли в бег по фарватеру, то ли на ближайший камень. То и другое равно устраивало Джарвиса. Он развернулся к оставшемуся противнику – и с трудом успел парировать его удар.
На этот раз судьба послала ему опытного врага. Солдат не только мгновенно сориентировался в обстановке, но и полностью использовал свои преимущества: из-за крена палубы Джарвис стоял ниже и вдобавок на мокрых досках, по которым скользили сапоги.
Следующим ударом клинок врага едва не зацепил полу куртки принца. До реальной опасности пока было далеко, однако затягивание поединка было чревато иной опасностью – каждый миг число противников могло увеличиться во много раз. Вторая лодка была уже совсем рядом.
