17. Предопределенность
На уровне вообще Бытия появление и наличие государства обусловлено энергоэволюцией Вселенной, разворачивающейся по линии усложнения системообразования и нарастания энергопреобразования. Посредством государства люди совершают все большие действия.
На уровне психологическом, субъективном, индивидуальном уровне монад, появление и наличие государства обусловлено внутренне присущей человеку потребностью переживать больше разнообразных ощущений и совершать больше максимально возможных действий, полнее реализовывать инстинкт жизни.
Экономический, социальный, политический и прочие уровни существования государства обусловлены вышеназванными двумя и проистекают из них. Они не являются базовыми, фундаментными, всеопределяющими, первичными. Они – следствия из первых двух, базовых. Они как бы находятся между ними.
Государство в целом, государство как система, каковой оно и является, может быть понято лишь при учете двух своих базовых уровней. Так шкала линейки имеет левую и правую ограничивающие риски, крайние метки отсчета. Так пластины аккумулятора расположены между крайними, укрепляющими и конечными, обкладками.
18. Происхождение государства и семья
В принципе может быть семья без государства – отшельники-хуторяне с натуральным хозяйством, и государство без семьи – Запорожская Сечь.
Нельзя рисовать восходящую линию социальной эволюции как: семья – род – племя – союз – государство. Временные семьи есть у всех животных, а у многих – постоянные, на всю жизнь. В Спарте роль семьи была сведена к простому упорядоченному деторождению, а государство было сильное и долговечное.
Сказать, что появление семьи предшествует появлению государства – все равно что сказать, что появление человека предшествует появлению государства. Семья – не прообраз и не праоснова государства, семья лишь форма существования индивидуального человека. Человека разумного под другим углом зрения можно назвать «человеком семейным». Неразумного тоже можно.
Были семьи моногамные, полигамные, групповые простые и с разнообразными видами внутренней перекрестности – не суть важно.
И вряд ли правильно объявлять моногамную семью более совершенной, чем прочие. Ислам с его четырехженством достиг немалых вершин цивилизации, а вороны с их моногамией цивилизации так и не создали.
Семья – биологическая система, обусловленная двуполостью вида. В государстве люди друг друга имеют только в переносном смысле.
Семья для государства – все равно что личное хозяйство колхозника для колхоза как системы: хорошо бы эти личные хозяйства отобрать и заставить всех пахать исключительно на колхозном поле. Да не получается. Платон создал дивную модель идеального государства без семьи, но внедрить не сумел, хотя бегал с этой идеей по всей Греции, пока впечатлившийся Дионисий не законопатил его на рудники.
То есть: не человек через семью приходит к государству – а «человек семейный» приходит к государству. Есть разница.
И семья, и государство – системы. И в той, и в другой человек вступает в ролевые отношения. И в той, и в другой больше пашет, разделяя функции. Только семья попроще, а государство посложнее, и государство состоит из семей. Эта аналогичность многих думателей сбивала с толку, и они выводили сложное из простого.
Чем семья всегда раздражала государство? Тем, что отсасывала часть энергии, которую государство хотело бы употреблять целиком на собственные нужды. Поэтому государство то и дело норовило объявлять государственное выше семейного, т. е. личного. В идеале государство стремилось к казарме. Что никогда толком не получалось, но определенные успехи были.
Почему в результате в мире возобладала моногамная семья? Потому что она самая простая. Меньше невозможно. Отсасывает минимум энергии. Все «конструктивные излишества» ссыпались с нее.
Ставим чистый опыт. Берем одного мужчину и одну женщину и суем их в ландшафт средней суровости и плодородности. И они мгновенно образуют систему. Как биологическую, так и в более широком смысле слова вообще продуктивную. Он убивает мамонта, строит хижину и охраняет семью – она жарит мясо, шьет из шкур одежду и воспитывает детей. Через два поколения семья превращается в род, еще через три – род превращается в племя. Возникает соперничество, споры – все самореализуются и самоутверждаются как могут. Возникает иерархия и ролевое распределение функций. Возникает простейший закон. Появляется вождь, а при нем – советник, он же шаман, он же консильоре, он же премьер-министр. Возникает группа перворанговых охотников-воинов. И домочадцы любого мужчины подчиняются уже не только главе семьи, но также – и во всех главных вопросах в первую очередь – закону и вождю. Роль отношений в семье начинает уменьшаться – роль внесемейных, внешних отношений в разросшейся, усложнившейся системе начинает увеличиваться. Когда и на кого охотиться, с кем воевать или от кого убегать решает уже не семья во главе с мужем, а прагосударство – совет мужчин во главе с вождем и в соответствии с законом, обычаем, прецедентами, опытом. Прагосударство снимает с первобытной семьи часть функций. Семья приобретает сугубо частный характер. Для совместных, системных, действий она уже не обязательна. Для обороны перед лицом врагов или охоты на носорога большая семья уже не обязательна, преимуществ не имеет. И возникает принципиальная тенденция к упрощению семьи как системы – тенденция перехода к моногамии. Возобладать эта тенденция может отнюдь не быстро – но она имеется и постепенно проявляется. И проделывает путь наша семья от большого, о трех поколениях, скопища народа до семьи не только моногамной, но и малодетной, но и вовсе бездетной, но и матерей-одиночек, и это в глазах всех становится обычным и нормальным. В системе государства ты обретаешь и секс, и защиту, и благосостояние, и самореализацию. Кому увы, кому ах.
