Дэн по профессии ветеринарный врач, но его страстью стал центр по спасению лошадей, который носит название «Рассвет». Всю зиму он провел в разъездах, собирая лошадей по убогим разоряющимся фермам. Во времена расцвета гормонозаместительной терапии в защите обычно нуждались жеребята, а теперь спасать приходится всех подряд: жеребят, кобыл и жеребцов. «Рассвет» и другие подобные организации выискивают их в самых глухих уголках, избавляя от незавидной участи стать кормом для собак или закончить дни на мясном прилавке в одной из азиатских стран.
Я тихо вздыхаю, сожалея, что не сумела скрыть разочарование. Ведь я считала минуты до его возвращения, собиралась поговорить о злополучном телефонном звонке и заглушить угрызения совести. Надеялась на поддержку Дэна, хотела, чтобы он одобрил решение, в правильности которого я сама сомневаюсь.
Наступает неловкая пауза.
– Милая, – слышится из трубки голос Дэна, – у тебя все хорошо?
– Да, разумеется, – шепчу я, хватаясь рукой за голову. Страшно хочется плакать, но надо держать себя в руках. – Просто соскучилась по тебе.
– Я тоже скучаю. Но, может, что-то случилось? У тебя странный голос.
– Не важно.
– Очень важно, раз ты расстроилась.
– Ева на меня взъелась, а я умираю от тоски без тебя. Вот и все.
– Держись, через пару дней буду дома.
– Ладно. – С улыбкой стараюсь проглотить застрявший в горле комок, настраиваясь на нужный лад.
– Послушай, вот еще что… Требуется твоя помощь.
– Да? А в чем дело?
– Можешь пару раз переночевать у меня?
– Конечно, а зачем?
– Мэйзи должна вот-вот ожеребиться. Честер все это время был рядом с кобылой, но трое его детишек схватили стрептококковую инфекцию, и жена грозится его бросить, если он не вернется немедленно домой. Можешь подменить Честера до моего приезда?
– Э-э-э, да, разумеется. – Стараюсь, чтобы голос не выдал поднимающуюся в душе панику.
– Что такое?
– Ничего, все нормально.
– Тебе же раньше приходилось присутствовать при родах у лошадей?
– Вообще-то нет.
– Вон оно что. – Дэн некоторое время молчит. – Может, подыскать кого-нибудь еще?
– Нет-нет! Я справлюсь.
– Точно?
– Не сомневаюсь. – Туго затягиваю телефонный шнур вокруг пальцев, и их кончики белеют. – Просто объясни, какие основные признаки.
– Беспокойство, нервозность. Проверяй, не распухли ли половые органы.
– Так, половые органы, – машинально повторяю я и энергично киваю. – Что еще?
– Из сосков могут течь выделения, и они становятся похожими на воск.
– Ага, выделения. Поняла. – Я продолжаю мотать головой. – А еще что?
– Да, в общем, и все. Когда начнутся схватки, кобыла может лечь или встать на дыбы, бить копытом о землю. Вести себя беспокойно, ну и так далее.
– Понятно. А вдруг начнутся роды? Что тогда? – робко интересуюсь я.
– Ну, тут все просто. Проверь, чтобы вышли два копытца, а потом нос. Если этого не произойдет, немедленно вызывай на подмогу ветеринара. Его зовут Уолтер. Я оставил его данные в сумке с инструментом.
– Хорошо.
– Скорее всего, Мэйзи не ожеребится до моего приезда, но срок большой, так что надо проверять ее каждый час. Ах да, ночью можешь пользоваться веб-камерой. Я и сам обычно сплю перед телевизором.
– А я соображу, как с этим обращаться?
– Все предельно просто. Попроси Джуди, она объяснит. – Голос Дэна становится хриплым, в нем появляются нежные нотки. – Спасибо, детка. Когда вернусь, отблагодарю.
– Не сомневаюсь. Если только ты вообще когда-нибудь приедешь домой.
– Буду через пару дней, тогда все и наверстаем. Обещаю.
– Может, приготовить для тебя ужин? – воркую я в трубку.
– Что? За какие грехи? В чем я провинился? – с шутливым отчаянием кричит в трубку Дэн. – Ох, любимая, прости!
– Ладно уж, – фыркаю я. – Готовить не буду, но предупреждаю, вцеплюсь в тебя мертвой хваткой. – Тихонько поглаживаю трубку. – Дэн, я правда страшно соскучилась.
– Я тоже. Скоро вернусь, не сомневайся.
* * *
Мутти вытирает стол розовой губкой и вопросительно смотрит на большую спортивную сумку у меня в руках. В кухне пахнет хлоркой.
– В чем дело? – она удивленно поднимает бровь.
– Переночую сегодня у Дэна.
– А он уже вернулся?
– Нет. Но одна из его кобыл должна ожеребиться, а помочь некому.
На мгновение рука Мутти замирает в воздухе, и этот жест не ускользает от моего внимания. Однако она как ни в чем не бывало продолжает размашистыми движениями вытирать стол.
– Schatzlein, – обращается она ко мне, – а тебе когда-нибудь доводилось принимать роды у лошади?
– Нет, – уныло откликаюсь я и ставлю спортивную сумку на пол.
– И что ты собираешься делать, если кобыла надумает рожать?
– Позову на помощь Уолтера.
– Кого?
– Ветеринара, что работает с Дэном.
– А, понятно. – Мутти идет к раковине, прополаскивает губку и кладет ее за краном точно по центру.
– Дэн думает, кобыла продержится до его приезда, – утешаю я Мутти. – Вот только справишься ли ты с Евой? Она сейчас в таком состоянии…
Мутти идет ко мне, берет мою голову пропахшими хлоркой руками и целует в лоб.
– Не волнуйся, мы с Евой поладим. А теперь спеши на помощь своему Mann.
По-немецки это слово, разумеется, означает «муж». Я поднимаю с пола сумку и чувствую, как по телу пробегает противный холодок страха.
* * *
Длинная извилистая дорога к жилищу Дэна проходит между сосновых деревьев, таких высоких и густо посаженных, что в нижней части они выглядят худосочными от нехватки солнечного света. Дорога грязная, вся в ухабах и рытвинах, зимой она время от времени бывает завалена упавшими деревьями. Деревья обычно оттаскивают на обочину, где они спокойно догнивают.
Я еду на «Камри», которая практически осталась без подвески и так и не оправилась после прошлогоднего столкновения с грузовиком. Подпрыгивая на очередном ухабе, только морщусь. Объехать их не представляется возможным. Надо постараться, чтобы в одну и ту же яму одновременно попадало только одно колесо, а больше ничем не помочь. Что и говорить, не самая практичная машина для наших краев, но когда я ее покупала, то жила совсем в другом месте.
Владения Дэна фактически состоят из двух конюшен. Одна, что спереди, построена в 1811 году и представляет собой высокое красивое сооружение красного цвета. Недалеко от него находится, если можно так выразиться, сам дом, в котором, до того как его приобрел Дэн, никто не жил лет сто. Едва Дэн успел подписать все документы на покупку, как дом рухнул. За долгие годы муравьи-древоточцы и жуки-древогрызы, а также обильные снегопады сделали свое дело. На следующее утро после падения у останков дома собрались местные старожилы. Попыхивая трубками из стержня кукурузного початка, они сочувственно похлопывали по плечу бездомного, убитого горем Дэна и мягко журили его за нерасторопность, Мол, надо было подсуетиться и застраховать свою собственность.
