– Я сама ее отпустила. Мне просто захотелось побыть одной.
Дебора остановилась и положила руку на перила веранды. Какое-то время она не произносила ни слова, а только глядела на освещенную луной фигуру дочери.
– Я слышала, что здесь произошло, – тихо сказала она наконец.
– Так ты знаешь…
– Колли вернулся. И был в «Магнолии». – Дебора подошла к дочери и заглянула ей в глаза. Годы не пощадили ее, и все же она была красива. Ее суровое и одновременно открытое лицо сияло в лунном свете красотой Богоматери. – Я чувствую, что ты переменилась, Лейни, и, честно говоря, отчасти я рада, что ты увидела его. Все лето ты была какой-то не такой. Ты еще очень молода, и на тебе лежит непосильное бремя. Я знаю, что-то гнетет тебя.
– Мне уже двадцать один год, и за моими плечами немалый опыт, – преувеличенно бодро возразила Лейни.
Ей неприятно было говорить таким деланым тоном, но она не могла допустить, чтобы мама поняла, что на самом деле происходит с ней и с «Магнолией». Лейни должна сначала сама разобраться со своими проблемами, понять себя и найти выход. Какой угодно.
– В последнее время ты отдалилась от Уэя и Даны, – вновь настойчиво заговорила Дебора. – Пропадаешь где-то по полдня. Что с тобой, Лейни?
– Послушай, мама, я уже взрослая, сама имею право выбирать друзей и образ жизни, и не надо за мной шпионить. Я отдаю себе отчет в том, на что решилась три года назад, и сама несу ответственность за свои поступки. И я…
– Лейни, родная моя, я ни в чем тебя не виню, – с грустью проговорила Дебора. – И ты не должна…
– Дебора, вы нашли ее? – послышался со двора чистый, сильный женский голос.
– Да, Сюзан. Она как раз запирала гостиницу.
– Вот и отлично.
В круге лунного света, где стояли мать и дочь, появилась Сюзан Макалистер. Рослая, широкоплечая, крепко сбитая, она походила на видавшую виды амазонку.
Сюзан пришла на работу в «Магнолию» двадцать пять лет назад, когда ее муж погиб в результате несчастного случая в каменоломне и ей было некуда податься. С годами она сделалась чем-то вроде компаньонки, в чьи обязанности входила забота о тете Оливии.
Родных у Сюзан не было, и она прикипела к Блэкбернам. Платили ей мало, и она работала исключительно из привязанности к хозяевам. Дом старой Оливии стал ее родным домом.
– Пойду-ка я домой, – сказала она и зашагала к калитке в заборчике, отделявшем территорию «Магнолии» от дворика возле дома тети Оливии.
В этот самый двухэтажный викторианский особняк Лейни с матерью переехали вскоре после смерти отца.
Вот и еще одна причина, по которой «Магнолию» нельзя закрывать: они живут у тетки, а значит, в долгу перед ней.
– Тетя еще не спит, – заметила Дебора.
Сюзан остановилась.
– Не думаю, что она вообще заснет. Она дважды просила меня привести к ней папу, и я никак не могла бедняжке втолковать, что Лэнсинг Блэкберн скончался еще во времена Эйзенхауэра[1]. – И вдруг Сюзан с любопытством спросила: – Из-за чего она так разнервничалась? Что у вас тут произошло?
– Двое… посетителей повздорили из-за какой-то ерунды, – сказала Лейни.
Она заметила, как рука ее матери с силой сжала перила.
Лейни опасалась новых вопросов; она не думала, что беспокойство за Оливию пересилит любопытство Сюзан.
– Ах, вот оно что, – произнесла Сюзан. – Я подумала, что мне стоит завтра съездить к доктору Максвеллу, взять у него лекарства. А еще лучше привезти доктора к ней. Я знаю, вы не любите, когда я…
Дебора поспешно перебила ее:
– Нет, я не возражаю против визита врача. Просто я заранее знаю, что он сделает. Он осмотрит ее, потом возьмет меня под руку и скажет, что я не должна беспокоиться насчет денег, существует, мол, специальный государственный фонд, и он профинансирует лечение. Я даже верила ему до тех пор, пока его жена однажды не пришла с подругами к нам в ресторан. И тогда я услышала, что никаких фондов нет в помине, а Максвелл лечит тетю Оливию бесплатно, просто потому, что симпатизирует ей и не может себе представить Спрингс без нее. Такие старухи, дескать, составляют местный колорит.
Сюзан коротко фыркнула.
– Дору Максвелл я беру на себя. Если надо, я могу показать ее подружкам кое-какой местный колорит. Между прочим, эти сумасшедшие Леттисоны – ее близкие родственники.
Дебора ответила так тихо, словно не желала, чтобы даже ветер услышал ее слова:
– А еще я боюсь, что он опять предложит мне подумать насчет дома престарелых.
– Ни в коем случае! – энергично запротестовала Сюзан. – Я никому не позволю увезти мисс Ливи отсюда. Она зачахнет и умрет вдали от «Магнолии». Я же здесь именно для того, чтобы она могла жить там, где хочет. Мне нужно поговорить с доктором Максвеллом. Я думаю, на него можно положиться.
Лейни с горечью подумала, что Сюзан права. Доктор Максвелл очень много знает и держит язык за зубами. Этот человек – воплощенное благоразумие.
– И жена его меня не волнует, – заявила Сюзан. – Я толстокожая, не то что вы. Уже поздно. Идемте домой, Дебора. И ты тоже, Лейни.
Она повернулась и решительно зашагала в сторону дома своей хозяйки.
Мать и дочь долго молчали, вдыхая влажный ночной воздух, напоенный пьянящим ароматом жимолости. Дебора прошептала:
– Боже мой, в такие ночи я начинаю бояться старости. Элейна, ты молода и красива. И я не желаю больше слушать о прошлом. Оно позади, не тревожь его. И Колли позади. Не позволяй ему снова рвать на части твою душу. Я знаю, тебя и еще что-то гложет. Ты ничего мне не рассказываешь, наверное, считаешь, что я не смогу понять. Может, ты и права. Но в одном я уверена твердо: бог смотрит на нас. Так что береги себя. – Дебора окинула дочь долгим взглядом. – Запри «Магнолию» и приходи домой. Я тебя оставляю, ты же этого хотела.
Вслед за Сюзан Дебора скрылась в темноте.
«Бог смотрит на нас».
Было время, когда любимая фраза матери действительно приносила Лейни утешение. Но это было в детстве. Блаженное время, когда легко поверить во что угодно. А потом была череда знойных субботних вечеров, когда друзья, соседи, родственники собирались во дворе «Магнолии», ели арбуз, курили, болтали. Все они были веселы и надеялись на лучшее будущее.
В те времена Лейни могла без опаски войти в запретные воды Вдовьей бухты, так как не знала, что в мире есть нечто, от чего никто не защитит ее, даже бог. И от некоторых людей даже он не в силах ее уберечь.
Например, Колли или Альберта.
