Впитавший в себя эту благостную обстановку с самого детства, Андрей старался никогда не огорчать родителей. В классе он был одним из первых учеников — учеба давалась ему легко, почти играючи, но занудой-отличником он не стал и с радостью давал списывать своим менее одаренным одноклассникам домашние работы и контрольные. Его любили все — от учителей до однокашников, педагоги пророчили ему великое будущее, разбившись на два клана — гуманитарии бились за то, что после окончания школы Андрей обязан поступить в самый престижный гуманитарный вуз, а представители точных наук с пеной у рта доказывали, что ни о каких гуманитарных науках не может быть и речи — Андрею прямая дорога на физико-математический или математический факультет, в физике, химии или математике такие одаренные студенты очень нужны — и не пройдет и пары лет после окончания вуза, как он запросто станет доцентом, а там и до докторской диссертации недалеко.
Но судьба распорядилась иначе. Утром после выпускного бала, когда Андрей, счастливый и слегка хмельной, прогулявший всю ночь до утра, окруженный вниманием самых красивых девочек их класса, вернулся домой, дверь ему открыл почерневший отец. Весь хмель и веселье слетели с Андрея, как опадает с замерзших деревьев последняя листва.
«Инфаркт, — разводил руками приехавший врач — бывший мамин ученик, — протирая очки и пряча заплаканные глаза. — Обширный инфаркт…»
Отец в одночасье превратился из полного сил мужчины в сгорбленного, трясущегося старика. Похороны матери легли на плечи Андрея. Он раздавал какие-то распоряжения, договаривался насчет кладбища, заказывал гроб, звонил нужным людям, ходил по инстанциям и за все это время не проронил и слезинки, стараясь всем своим видом поддержать безутешного отца. Лишь в холодном зале морга, куда он приехал забирать мать, при виде ее застывшего, воскового лица, которое он так любил и которое при жизни излучало свет и доброту, Андрею сделалось дурно. Он сполз по холодной стене под понимающим взглядом санитара, повидавшего на своем веку и не такое. Санитар сунул ему под нос ватку, пропитанную нашатырным спиртом, Андрей открыл глаза, отвел от лица холодную руку.
— Любил бабушку-то? — с заученной долей участия осведомился санитар. — Что же, родственники кого постарше прислать не могли?
— Это моя мать, — непослушными губами ответил Андрей.
— Держись, пацан, — сказал санитар и добавил избитое: — Все там будем.
В день похорон лил проливной дождь, словно небо плакало вместе со скорбящими, было очень много людей: бывших маминых учеников, частенько забегавших к ним домой, чтобы поделиться с любимыми преподавателями своими успехами, сослуживцев по университету и просто старых друзей. Каждый подходил к отцу, говорил утешительные слова, потом пожимал руку Андрею и в любом пожатии Андрей чувствовал неизменное: «Держись, пацан!»
Когда гроб опускали в раскисшую землю, отец опустился на колени и заплакал навзрыд, словно маленький ребенок. Андрей поднял его, прижал к груди и в первый раз в жизни поразился тому, какой он сморщенный и легкий, как будто какая-то ржа за несколько дней съела изнутри большого и сильного человека, и он сдулся, как сдувается проколотый воздушный шарик, осталась лишь немощная, старческая оболочка…
Отец вышел на пенсию сразу же после похорон и все дни проводил в любимом матерью кресле-качалке, погруженный в воспоминания, лишь изредка вскидывая на Андрея постоянно слезящиеся глаза, в которых плескалась неимоверная боль.
Когда все его одноклассники радостной ватагой поступали в институты, Андрей устроился работать санитаром на «скорую помощь»: нужно было зарабатывать деньги и ухаживать за отцом, который сам уже ничего делать не мог.
Отец пережил мать ровно на полгода. Он тихо догорел в своем неизменном кресле, так и не сумев простить этому миру смерть единственной любимой женщины…
После похорон отца Андрей остался совсем один. Жить в квартире, где прошло столько счастливых часов их семейной жизни, было выше его сил. Любая вещь, на которую бы он ни посмотрел, напоминала ему о родителях, заставляя проглатывать подкативший к горлу ком.
Вариант обмена квартиры с доплатой нашелся очень быстро — профессорский дом, отличная планировка, Андрей переехал в однокомнатную квартиру совершенно в другом районе, а довольно внушительную денежную компенсацию вложил в создание маленькой фирмы, занимающейся продажей медицинского оборудования.
С тех пор прошло почти двенадцать лет…
Преуспевающий бизнесмен, владелец собственной фирмы и шикарного ресторана в центре города, Андрей Леонидович Витебский отошел от окна кабинета и уселся за заваленный бумагами стол.
Вторую неделю, после того как вручил Ирине свою визитную карточку, он ждал ее звонка. Андрей никогда не был обделен женским вниманием: умный, представительный, состоятельный, он пользовался успехом у женской половины человечества, порой даже излишне назойливым. Но ни одна из его многочисленных знакомых не могла похвастаться, что стала для него чем-то большим, нежели просто знакомая. С Ириной все было не так с самого начала. Конечно, первое, на что он обратил внимание, была ее внешность. Ирина как раз встала из-за стола, чтобы положить в шкаф какие-то бумаги, и Андрей удивленно замер: с такой фигурой впору было выступать на подиуме, демонстрируя изысканные наряды, а не сидеть в приемной у довольно стервозной бабы, о которой в деловых кругах ходили, мягко говоря, не совсем приятные отзывы. Андрей навел кое-какие справки по своим каналам и был удивлен еще больше: помимо привлекательного лица Ирина имеет два высших образования с двумя красными дипломами. В следующее посещение его поразили достоинство, с которым она держится, и безупречный вкус в выборе одежды. А то, что она обращала на него внимания не больше, чем на остальных посетителей (все предельно вежливо от первой улыбки, встречающей на пороге приемной, до доброжелательного «До свидания» у выхода, при этом было ясно, что ни твою внешность, ни манеры эта женщина, в отличие от многих секретарш, ни с кем обсуждать не будет), еще больше подстегнуло его любопытство.
И вот знакомство состоялось… Только где же она теперь?..
Запиликал селектор.
— Андрей Леонидович, — раздался голос секретарши Леночки, — вас спрашивает Владислав Юльевич.
«Черт!» — поморщился Андрей.
— Соединяй.
— Как наши дела? — вместо приветствия осведомился Влад.
— Насколько я помню, у меня еще неделя. — Андрей в сердцах сломал карандаш, который машинально вертел в руке.
— Правильно. — Было слышно, что Влад улыбается. — Но напомнить никогда не мешает… Мало ли… Ужинать-то сегодня где будешь? У себя в ресторации? Ну тогда увидимся. — Влад повесил трубку.
Андрей нахмурился: полгода назад ему срочно понадобилась крупная сумма — подвернулась выгодная сделка, и он не хотел ее упускать. Влад — его недавний знакомый по ресторанному бизнесу — любезно выручил, и с тех пор Андрей ни на минуту не забывал об этом долге. Почти все деньги были уже собраны и лежали в сейфе, не хватало пятой части, на поиск которой у него оставалась ровно неделя. Андрей уже жалел, что взял деньги именно у Влада — о нем поговаривали, что он плотно связан с бандитами, да и свой ресторанный бизнес приобрел как-то очень странно. Была запутанная история по этому поводу, правда, толком никто ничего не знал, но большинство Андреевых коллег предпочитали дел с Владом не иметь.
