Начался официальный день. Те читатели, которые уже знают что-то о тай-чи, могут прекратить читать и перейти к следующей главе.
Я силилась понять, о чем рассказывают на немецком, который затем переводили на французский. Поэтому в общей сложности я пропустила большую часть курса. Совсем как в жизни. Те, кто знает даже меньше моего, – позвольте мне просветить вас.
Согласно традиционной китайской медицине, «чи» (что можно перевести как «жизненная сила») движется по телу через особые каналы. Почти все китайские мудрецы в возрасте от шестидесяти лет изучают этот процесс, а самые умные из них даже научились втыкать иголки в те места вашего организма, где энергия оказывается заблокированной. Так или иначе, практика тай-чи помогает энергии двигаться по телу так, как должно. «Тай», как мне кажется, должно означать что-то вроде «путь». А может быть, это «тао».
Я всегда представляла себе практику тай-чи примерно так: множество китайцев собирается по утрам в парке в Шанхае и делает свои упражнения. Не Джейн Фонда, конечно, но определенно достаточно стройные благодаря этим упражнениям, вследствие выполнения которых, кроме всего прочего, нормализуется кровяное давление.
После завтрака и до самого обеда мы изучали странные позы. Выставьте вперед ногу, перенеся на нее семьдесят процентов своего веса, слегка поднимите заднюю ногу, не меняя баланса. Поднимите руки над головой, как будто поддерживаете два маленьких облачка, и сосредоточьтесь на расслаблении. Ха-ха. Стойте, как страус на одной ноге, и старайтесь не волноваться, обнаружив, что вы – единственный человек в зале, который не может удержаться в этой позе, не шатаясь.
Это было просто волшебно. Ни одна из поз не успевала надоесть. В последовательности движений общей продолжительностью около двадцати минут почти не приходилось, например, слишком часто высоко задирать ноги. В этом отношении тай-чи гораздо демократичнее йоги. Когда я в последний раз ходила на йогу в соседний спортзал, я два дня двинуться не могла, теперь же все было иначе. Разумеется, я не знала ни одного движения, и мне приходилось повторять все за другими, делая при этом вид, что я знаю, что делаю. После занятий я, вместо того, чтобы уставать, напротив, чувствовала себя прекрасно, у меня было больше сил, чем до начала занятия. Каким-то образом на меня подействовали упражнения и медитация. Я живу на двух скоростях: «полный вперед» и «стоп». Здесь я училась сбрасывать скорость. Сама неторопливость движений и концентрация, необходимая для тренировок, одновременно заставляет сосредоточиться разум и успокаивает тело.
Но даже это еще не все. Увидеть – не значит поверить в то, в чем состоит смысл тай-чи. Наш мастер был намерен показать нам, что эта самая «чи», о которой столько говорят, не просто течет в наших телах, но и что она есть в земле и в небе. Во всем.
Пожилые пенсионеры не просто двигались – они играли с невидимой энергией, которую чувствовали не только внутри своих тел, но и вокруг. Нам просто кажется, что, раз мы ее не видим, ее не существует. Вам становится скучно? Ну хорошо, допустим. Когда вы стоите рядом с кем-нибудь – в так называемом «личном пространстве» – вы чувствуете энергию, которая не имеет никого отношения к температуре тела. Это нечто большее. Электричество, которое вы можете только ощущать, свет, который не видно, но мы точно знаем, что он есть, жизненность, которую мы не можем объяснить, но в которой не сомневаемся.
Чтобы показать нам это, был запланирован поход. Мы не должны были разговаривать – единственной инструкцией на весь день было «guardez le silence» (фр. «соблюдать тишину» – прим. пер.), а еще нам завязали глаза, всем, кроме нескольких человек, которые должны были вести нас, следуя безмолвным указаниям мастера. Я с радостью приняла повязку. Полагаю, он хотел настроить нашу интуицию и чувствительность, чтобы мы действительно смогли ощутить жизненность природы, «чи» во всем.
Родители, обратите внимание! Забудьте про Башни Альтона. Завяжите своим детям глаза и отведите их на природу. Это настолько весело! Я стояла в лесу и не могла его увидеть. Никогда я еще не испытывала ничего более сказочного. Те из нас, кто не страдал отсутствием зрения, смогли оценить и другие свои чувства. Трогала ли я когда-нибудь раньше сухую землю? Вдыхала ли запах сырого болотного тумана? Что за чудесное ощущение – прикасаться к различным поверхностям, которые раньше даже не замечал! Колючая веточка. Округлый холодный камень. Шершавая кора. Ползая на четвереньках по лесу, я осторожно тянулась вперед, чтобы узнать, на что еще наткнутся мои пальцы. Француз подвел меня к бревну, у которого, к моему изумлению, обнаружились ушки, росшие прямо из ствола. Я гладила их, потрясенная мягкой пушистостью, и никак не могла понять, что бы это могло быть.
Отовсюду доносились звуки летнего леса. Я оборвала внутренний диалог с самой собой, чтобы послушать окружающую меня жизнь. Возможно, в Баттерси тоже поют птицы, но готова поклясться, я ни разу не слышала их. Насколько богата наша планета, и, похоже, пока мои глаза были закрыты, работали только уши. Потом мое внимание привлекли звуки маленького водопада. Я медленно подошла поближе и протянула руки, чтобы напиться ледяной воды, а потом просто сидела, наслаждаясь мягким плеском. Вот и все. Хватит с меня уроков жизни. Я на месте.
Следующий урок. Снимаем повязки. Зрение! Попробуйте три часа побыть на природе с закрытыми глазами, а потом просто откройте их. Как будто попадаешь в другой мир. В руке я все еще держала ветку, на которой росли пушистые поганки в форме ушек. Я смотрела на них с детским восторгом, и вдруг уголком глаза заметила смеющегося француза. Я огляделась. Видела ли я когда-нибудь раньше деревья? Кто заново покрасил все цветы? Небо было такого цвета, какого бывало только в детстве во времена летних каникул. И повсюду были чудеса. Коровы.
Он привел нас к реке. Перешел ее вброд. Течение было сильным и глубоким, и мы затаив дыхание смотрели, как он сосредоточенно двигается вперед, стараясь не потерять опору. Круглолицые немцы в дурацких шортах перешли реку следом за ним, но я пришла подготовленной, и у меня с собой был купальник. Я с радостью бросилась в воду и стала перебираться на другую сторону, держа сумку высоко над головой, пока меня не развернуло, и я не плюхнулась в ледяную воду. Когда мое тело уже начинало неметь, я наконец выбралась на берег и принялась прыгать, теряясь в догадках, то ли я полна жизни, то ли подхватила воспаление легких. Я единственная захватила с собой купальник, и остальные смотрели на меня с завистью. Француз снова посмеялся надо мной, радуясь, что я так внимательно отнеслась к его указаниям.
Он привел нас в поле и сел, позволяя нам радоваться жизни. Мне не удавалось пообщаться с немцами из-за того, что приходилось использовать слова. Сейчас, когда разговаривать было нельзя, общаться стало очень просто. Мы играли в салки, кружились, взявшись за руки, и даже устроили состязания в «верховой езде». Кто-то практиковал движения тай-чи. Теперь было понятно, как дети из разных стран умудряются играть вместе. А нам было весело, хотя мы уже были взрослыми.
Перед уходом он предложил нам вспомнить картины сегодняшнего дня. Старое бунгало с низкой, провалившейся в середине крышей. Ржавые ворота, открывавшиеся с резким скрипом. Бесконечно лающая восточноевропейская овчарка на цепи. Нам предложили подумать, что бы мы хотели записать по дороге домой, чтобы грядущей ночью наполнить этими образами сны. Это было дешевле и проще, чем тащить с собой видеокамеру. Я посмотрела вокруг и увидела, как вода, бегущая по речным камням, разбивается сияющими брызгами. Да, именно эту картину мне бы хотелось снять. Вниз по течению лежала старая покрышка. Это я бы тоже записала. Мне не нужен был документальный реализм.
