— Как я понимаю, она дала тебе от ворот поворот? Я угадала?
— Не совсем. — Сзади раздался нетерпеливый сигнал, отчего Рик вздрогнул. Он нажал на газ и присоединился к общему движению по проспекту. — Я уверен, что, если бы смог пригласить ее на ужин, она бы не отказалась и доставила бы мне огромное удовольствие.
В трубке засмеялись так, что Рик нахмурился.
— Ага, так она даже не дала тебе возможности пригласить ее? Захлопнула дверь перед самым носом, да?
— Ну, не буквально, — в словах Рика почувствовалась неуверенность. Окажись он и впрямь перед дверью на пороге ослепительной мисс Катрины Джордан, она наверняка бы так и сделала. — Этот вопрос еще не обсуждался — пока. Вот и все.
— Ну да, трудновато приглашать кого-либо на обед, если тебе и слова не дают сказать.
Рик удивился, когда заметил, что он смотрит на трубку так, словно разговаривает с телефоном.
— Спасибо за материнскую заботу и поддержку.
— Да? А почему я должна помогать морочить голову очередной девушке? Сколько женских сердец ты уже разбил?
Такое обвинение удивило и огорчило его.
— Но я никогда не разбивал ничьих сердец. Каждая женщина, которой я когда-либо назначал свидание, потом становилась моим хорошим другом.
— Твое очарование — это и счастье, и несчастье одновременно, дорогой. Ты притягиваешь людей как магнит. Но это всего лишь одна сторона твоей натуры. И лишь потом, когда они узнают тебя лучше, они стараются держаться от тебя как можно дальше. — Она тяжело вздохнула, и в ее голосе прозвучала такая грусть, что Рик многое понял, хотя и не хотел бы этого понимать. — Мы всегда мечтаем о том, чего не можем достичь легко.
— Мама, пожалуйста, не начинай.
— Не начинать что? Хорошо, не буду. Только, видно, придется мне лечь в могилу, так и не увидев внуков.
Рик снизил скорость, свернул к стоянке возле высокого дома и остановился перед воротами.
— Тебе не кажется, что мы уже много раз говорили на эту тему?
— Да, говорили, помню прекрасно. Только скажи мне откровенно, почему тебя бросает в жар от одного лишь разговора о браке и семье?
— Ты же прекрасно знаешь почему. — Как ему не нравился этот разговор! Он всегда ненавидел подобные разговоры! — На следующей неделе я улетаю в Тахо. Мне нужно обсудить кое с кем вопросы по поводу нового казино. Ты не присоединишься ко мне?
Ты никогда не видела автоматов для игр, тебе понравится, вот увидишь. А я со своей стороны обещаю не заигрываться допоздна…
— Дорогой, ты помнишь, сколько тебе лет? Тридцать шесть, кажется? Так вот, не пора ли уже и остепениться?
— Ну, мам!
— Я хочу внуков!
— Тогда найми кого-нибудь, — чуть ли не выкрикнул Рик, тут же пожалев о своем повышенном тоне.
Он вздохнул, поставил машину на парковку и выключил мотор. — Мам, ну пожалуйста! Поверь мне, я делаю одолжение женщинам, когда не позволяю им втянуть себя в семейное болото. Я не создан для семейной жизни.
Ее голос смягчился:
— Пожалуйста, не повторяй моих ошибок.
— Мам, это им не повезло, а не тебе.
Она так тяжело вздохнула, что этот вздох перевернул Рику душу. Он почувствовал боль матери, боль от ран, нанесенных негодяями, которые бросили ее одну с ребенком. Боль, которую она упорно отказывалась признавать. Несмотря на боль, несмотря на все потери, она относилась к жизни оптимистически, с неубывающей верой в то, что нет такой боли, которую бы не смогла заглушить ее безграничная любовь.
Как бы Рик ни уважал и ни любил свою мать, он отчетливо видел в ее глазах то же самое циничное выражение по отношению к мужчинам, которое было у Катрины Джордан. Ее глаза выдавали прошлую боль. Он понял, что и Катрин не раз обманывали.
Частенько ее глаза выдавали уязвимость и тихую надежду на счастье, которая трогала его до глубины души.
Он не знал, откуда у него постоянное желание ее защищать и о ней заботиться. Он не понимал, почему ее образ без конца преследует его. Ему казалось, что она всегда рядом с ним. У него было такое впечатление, словно он внезапно обнаружил свою вторую половинку, которую потерял когда-то давным-давно и о существовании которой напрочь забыл.
— Рик, ты еще на проводе?
— Уже поздно, — прошептал он. — Тебе необходимо немного отдохнуть.
— Думаю, ты прав.
— Мам, слушай.
— Да?
Он помолчал.
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, дорогой. Спокойной ночи.
Мать повесила трубку.
Темнота и холод навалились на него, когда он вышел из машины.
Как в могиле, подумал он.
Совсем один. В тишине и темноте.
Один.
Паника стала медленно заползать ему в душу, проникая сквозь броню рассудка, заполняя самые потаенные уголки души. Одиночество, как ему казалось, стало его суровой судьбой, и Рик безоговорочно ее принимал. Просто у него не было иного выхода.
Фрэнк Глазго вышел из лифта. Сложив руки за спиной, хмуря брови, он шел по коридору, заглядывая то в одну, то в другую комнату. Увидев Катрину, он подошел к ней и, поздоровавшись, поинтересовался:
— Надеюсь, вас проинформировали о том, что скоро начнутся семинары по повышению квалификации?
— Да, конечно.
— В таком случае все в порядке. — Резко повернувшись, он вышел в коридор и направился в северную часть здания.
Катрина поспешила за ним, чувствуя некоторое беспокойство.
— Семинар двухдневный, и он проводится в другом городе. У меня сейчас нет денег, а главное, как быть с ребенком? Я не смогу оставить дочь одну.
— Компания оплатит все ваши расходы. Зайдите к Марте за билетами на самолет и путевкой, — проговорил Глазго, остановившись на минуту. Он склонил голову набок и удивленно поднял брови. — Ваша дочь? У вас есть ребенок?
— Ну да… А что? Это вызывает какие-то осложнения?
— Ну, не для меня. Возможно, для других. — И он как-то странно хихикнул, словно вспомнил какую-то шутку, а затем взглянул на женщину с нескрываемым любопытством. — Попробуем исправить все неудобства. Однако эти семинары являются необходимыми для повышения квалификации, они часть вашей работы. Вас должны были предупредить об этом, или я не прав?
Женщина замялась, смущенно покусывая губы.
— Да, но меня не предупредили, что для этого потребуется уезжать из города.
— А что, за ребенком некому присмотреть?
— Боюсь, что нет, — побледнела Катрина.
Любопытство в его глазах сменилось тревогой.
— Вы отличный работник, мисс Джордан. Нам бы не хотелось потерять вас.
