– Незачем меня благодарить. Она вела себя как и всякий ребенок ее возраста. Я просто попыталась это объяснить.
– Неловко, что вам одной пришлось ее защищать. Я, как ее отец, должен был вступиться первым.
– Иногда очень сложно понять, что является нарушением норм поведения, а что нет, если у вас нет специального образования.
– Пытаетесь успокоить мою совесть?
Джанин улыбнулась, показав красивые белые зубы.
– Нет, это действительно так. Как правило, отец видит своего ребенка лишь вечером, придя с работы. И только человек, проводящий с ним целый день, может полностью объяснить его поступки. Я считаю, что ребенок не должен отвечать за то, что не понимает, что он должен делать, а чего нет.
– Фиби – не такая, как все. Она потомок древнего рода, в ее жилах течет благородная кровь. Поэтому от нее всегда будут требовать больше, чем от обыкновенной девочки ее возраста.
– Да, я это уже слышала из уст вашего отца. Но если от ребенка требовать слишком многого, то это ему только повредит, – возразила Джанин.
– Ваша задача – следить, чтобы этого не произошло.
– Сделаю все, что в моих силах. Но ей нужно еще и общение с вами, Уолтером, тетей Элизабет, Мэрианн. Она, кстати, замечательно с ней ладит.
– Вы – тоже, как я успел заметить.
Трепетное отношение Джанин к его дочери обрадовало Малколма.
– Спасибо. – Она кашлянула. – Мне было бы очень интересно узнать, что…
– Что? – Он выжидательно посмотрел на нее.
– Это, конечно, не мое дело, но все-таки страшно любопытно. Что стало с предыдущими нянями? Почему пять за год?
– Хотите поучиться на чужих ошибках?
– Я все равно совершу свои, – с улыбкой заверила его Джанин.
– Будем надеяться, за них вас не захотят высечь.
– Будем надеяться, вы шутите.
– Шучу. – Малколм рассмеялся. – Дайте вспомнить. Про последнюю няню вы уже знаете.
– Знаю. И поверьте, у меня нет желания неожиданно оказаться в чьей-нибудь постели.
– Это радует, – сказал Малколм, хотя почему-то так не думал. – Одна заскучала по дому. Другая не смогла сойтись с Фиби. Третья не смогла сойтись со мной. А четвертая… – Он замолчал и внимательно посмотрел на Джанин.
– И что же сделала четвертая?
– Сбежала с шофером, – сообщил Малколм.
– О, жизнь в родовом замке похожа на сериал!
– Точно, – мгновенно подтвердил Малколм. – Он мог бы называться «Сбегающие няни, или Родовое проклятие рода Макензи».
Джанин рассмеялась таким звонким и мелодичным смехом, что было невозможно не улыбнуться.
– Если хотите, – предложил Малколм, – могу доверить вам роль в этом сериале.
– Ну уж нет. Сбегать с шофером я точно не планирую. Так что лучше буду сниматься в его продолжении. Он будет называться «Джанин – конец проклятия рода Макензи».
Она снова рассмеялась. Малколм посмотрел на нее и вдруг подумал, что последняя женщина, с которой он прогуливался по галерее, была его жена. Он заметил, что Джанин выглядит более раскованной, чем во время семейного ужина. И неудивительно, наверняка ей пришлось нелегко. Она ведь впервые общалась с аристократами, да еще в таком количестве!
– Надеюсь, ужин не стал для вас настоящим мучением, – произнес он. – Когда Уолтер пригласил вас, вы так изменились в лице, что можно было подумать, будто ужин состоится на эшафоте.
– Совсем нет. Все прошло легче, чем я предполагала. – В голосе Джанин внезапно послышалась напряженная нотка.
– Как вам показалась моя семья?
– Она напомнила мне мою. Это очень странно, потому что я полагала…
Малколм искоса поглядел на нее и понял, что она хочет, но не решается высказать свое мнение.
– И что же вы полагали?
– Не знаю, имею ли я право высказывать такие вещи.
– Но я хочу услышать ваше мнение, – настаивал Малколм. – Прошу вас, скажите. Обещаю, что не стану придираться к словам.
– А как же ваши едкие замечания вроде недавнего «интересный слог»?
– Вы мне не доверяете?
– Вообще-то, не очень.
Он посмотрел ей прямо в глаза и торжественно произнес:
– Я, Малколм Ульрих Дориан Алан Корнби Макензи из рода Макензи, клянусь кровью своих предков, что не буду придираться к вашим словам! И если я солгу, то пусть гнев великого Тараниса обрушится на меня молнией и низвергнет в Вечную тьму![1]
– Ого! – Джанин была слегка ошарашена. – У вас очень длинное имя, сэр Макензи, – только и смогла выговорить она.
– Теперь вы мне доверяете?
– Вполне. – Она помолчала. – Я просто хотела сказать, что, получив приглашение вашего брата, действительно немного испугалась, потому что думала, что богатые люди… ведут себя несколько не так, как остальные. Я боялась, что они окажутся…
– Снобами?
– Заметьте, не я это сказала, – осторожно произнесла Джанин. – Но, к счастью, мои опасения оказались напрасными, В вашей семье все любят и уважают друг друга. Даже когда вы с Уолтером поддразниваете друг друга, видно, что это всего лишь игра, а в действительности вы испытываете самые настоящие братские чувства.
Вне всякого сомнения, он испытывал гордость за свою семью.
– Материальное положение должно влиять только на внешние факторы. Но не должно сказываться на отношении человека к окружающим.
– Вы правы. Все старались сделать так, чтобы я чувствовала себя как можно свободнее в новой обстановке. Даже Мэрианн вела себя как обыкновенный подросток. Ей хочется быть в центре внимания, она ищет новых ощущений… Хотя от американских подростков она отличается тем, что держит язык за зубами, когда ее об этом просят.
– Это потому что по древнему шотландскому обычаю в противном случае ее могли лишить языка раскаленным мечом.
Джанин с испугом посмотрела на Малколма.
– Вы ведь шутите?
– Шучу.
– Рада слышать, – улыбнулась она. – Но, если серьезно, Мэрианн прекрасно относится к Фиби.
– Да, а Фиби просто обожает мою младшую сестренку.
– Вам повезло, что она занималась с ней, когда очередная няня сбегала.
– Да, наверное, – машинально ответил Малколм, не отреагировав на едкое замечание, так как о чем-то явно задумался. – Но Мэрианн слишком своенравна и упряма. – Прямо как мать Фиби, подумал он, но вслух этого не произнес.
