— А ты не преувеличиваешь? Если даже тебя и начнут преследовать за разрыв контракта, ущерб будет не таким уж разрушительным. Конечно, это не пойдет на пользу твоей репутации, но со временем она восстановится. Ну же, все не так плохо, как тебе кажется!
— Гораздо хуже, чем ты думаешь! Я зарабатываю не так уж много, и если Чандлер станет преследовать меня, я даже не смогу защищаться. Я… я… Фреда, тебе придется поверить, что, если Чандлер доведет дело до суда, меня ждут серьезные неприятности! Ты уверена, что не сможешь убедить его?
Боб выглядел таким расстроенным, что сердце Фреды дрогнуло. Она похлопала его по руке и встала полная твердой решимости поговорить с Морисом.
— Твоя машина возле гостиницы? — спросила она.
— Да. А что?
— Тогда отвези меня к новому дому Мориса, хотя, полагаю, будет лучше, если ты сам с ним поговоришь.
— Нет, я не осмелюсь это сделать.
Уже стемнело, когда они подъехали к Милл-Хаус, и Фреда взяла из машины фонарь, чтобы найти дорогу к черному ходу. Она споткнулась и чуть не упала, натолкнувшись на буйные заросли сорняков. Фонарь выпал у нее из рук и погас, но в этот момент ее осветил другой яркий луч, и она услышала резкий голос Мориса:
— Кто там?
— Это я, Фреда!
— Господи! Стойте на месте, сейчас я подойду к вам!
Луч фонаря опустился вниз. Морис крепко схватил ее за руку, и несколько секунд спустя она очутилась на кухне, где горела масляная лампа. Морис по-прежнему держал ее за руку.
— Вы не поранились?
— Нисколько. Я всего лишь споткнулась.
— А какого черта вы бродили тут в кромешной темноте, да еще так поздно? Ах, понимаю! Вы встретились с Арнольдом, и он рассказал, что я виделся с ним? Надеюсь, он не просил замолвить за него словечко?
Это было не лучшее начало для Фреды, и в первый момент она не нашлась что ответить. Затем Морис заговорил уже другим тоном:
— Проходите-ка в комнату! Там есть два кресла и большая лампа, а то я вас совсем не вижу.
По-прежнему держа Фреду за руку, он провел ее в комнату, усадил в кресло и принялся набивать табак из потрепанного кожаного кисета в почерневшую трубку.
— Ну, так что вы хотите сказать?
Фреда тяжело вздохнула:
— Вы правы. Я пришла просить вас отказаться от притязаний на часы.
— Да? Не вижу никаких причин для этого! Может быть, вы мне объясните?
— Я не могу назвать вам причину. Насколько я понимаю, вы имеете полное право принудить Боба оставить сделку в силе.
— И все же вы просите меня отступиться?
— Да. Я только что рассталась с Бобом, и, похоже, он подавлен гораздо больше, чем того заслуживают обстоятельства. В детали он не вдавался, но сказал, что, если вы подадите на него в суд, он будет разорен. Мне кажется, на него кто-то давит.
— Удивительно! — хмыкнул Морис. — Вы с ним большие друзья?
— Мне сложно ответить на этот вопрос. Я знаю его три года и очень хорошо отношусь к нему. Время от времени мы где-нибудь бываем вместе.
— Вы единственная свидетельница сделки. Если мне придется подать на него в суд, я буду вынужден сослаться на ваши показания. Вы это понимаете?
— Да. Мне бы не хотелось свидетельствовать против Боба в суде, но придется говорить правду. — Она приподнялась. — Не заставляйте меня это делать, Морис!
— Нет, заставлять вас я не буду. Можете передать Арнольду, что с моей стороны претензий нет. — Он повернулся и положил трубку на камин. — Как вы сюда добрались?
— Меня довез Боб. Он ждет на дороге.
— Тогда я провожу вас до машины.
Когда он взял ее за руку и включил фонарь, Фреда почувствовала себя потерявшимся и вновь найденным ребенком. Она не проронила ни слова, пока они не оказались в нескольких ярдах от машины Боба.
— Теперь я дойду сама, — хриплым голосом произнесла она. — Спокойной ночи и большое спасибо!
— Спокойной ночи. — Его голос прозвучал резко, как удар кнута.
Боб наклонился и открыл ей дверцу.
— Ну как, удалось что-нибудь?
— Да. Все в порядке. Поедем отсюда!
Он завел мотор и начал разворачиваться.
— Тогда вернемся в «Три петуха»! Ты заслужила бутылку шампанского.
— Нет, довези меня до магазина. Я… я устала.
Фреда не преувеличивала. Она чувствовала себя подавленной, почти разбитой, сама не понимая почему. Разговор с Морисом был несколько напряженным, но не более.
До магазина они доехали за считанные минуты, и как только машина остановилась, Боб включил внутренний свет и повернулся к Фреде:
— Ну а теперь рассказывай, что произошло.
— Ничего особенного. Я попросила его оставить тебя в покое. Он сначала запротестовал, а потом согласился.
— Ты великолепна! — просиял Боб. — Держу пари, он в тебя влюбился!
— Не говори глупостей.
— Я и сам влюблен в тебя без памяти! Влюблен давно, и ты это знаешь не хуже меня. — Он быстро поцеловал ее. — Слушай, я серьезно! Давай поженимся! У нас общие интересы. Мы будем отличной командой.
Он снова хотел ее поцеловать, но она отвернулась.
— Боб, я же сказала, что очень устала.
— Хорошо, я тебя отпущу, но подумай над моими словами. Нас с тобой ждет очень приятное будущее, и мы сможем стать прекрасными деловыми партнерами.
Она высвободилась из его объятий и открыла дверцу машины.
— Спокойной ночи, Боб. Я рада, что трудности позади.
— Спокойной ночи, Фреда. Ты подумаешь над моими словами?
— Да. Мне ничего не остается, кроме как думать!
В доме было холодно, и Фреда поспешила в гостиную, чтобы растопить камин. Нагнувшись к нему, девушка заметила поднос с двумя чайными чашками. Вряд ли ей когда-нибудь снова доведется угостить Мориса чаем. Скорее всего, он больше не зайдет в ее магазин. Она вздохнула, кое-как навела порядок в гостиной и отправилась спать.
На следующее утро дождь лил как из ведра. К Фреде за весь день зашел только один посетитель, но это было даже к лучшему, поскольку она все равно не могла заниматься делами. Она бы с удовольствием поболтала по телефону с Бобом, но он не звонил.
Поужинав, Фреда решила почитать библиотечную книгу, но та почему-то оказалась неинтересной. От нечего делать девушка взяла в руки недавно купленную церковную бухгалтерскую книгу. Эта книга тоже показалась Фреде скучной, пока она не наткнулась на последнюю запись:
«Заплачено Иеремии Вандеру два пенса за покупку книги, подобной этой».
Запись была достаточно ясной, но кое-что в ней озадачивало. Зачем человек, который вел бухгалтерские расчеты, заплатил Иеремии Вандеру за покупку книги? Почему писец не купил ее сам? И вдруг Фреда догадалась: Иеремия Вандер был писцом. Он сам вел записи. Вместо того чтобы написать «заплачено мне», он указал свое полное имя. Девушка пролистала книгу в обратном порядке, ища подтверждение этой догадки, и не зря! Выяснилось, что Иеремии Вандеру регулярно выплачивали по одному пенни за гусиные перья и чернила.
