— Будьте уверены, мы приняли все необходимые меры, чтобы обезопасить Киврин, — заявил Гилкрист.
— Провели проверку параметров? Пробные переброски, тесты на симметрию?
Вернулась Мэри.
— Прошу вас, мистер Латимер. — Она поставила перед ним стакан с бренди и села рядом, повесив мокрый зонт старика на спинку скамьи.
—Я тут убеждаю мистера Дануорти, что все аспекты переброски нами досконально изучены и просчитаны. — Гилкрист взял фигурку волхва с позолоченным ларцом. — Например, окованный медью ларчик в пожитках — точная копия ларца с драгоценностями из музея Ашмола. — Он вернул волхва на место. — Даже вымышленное имя мисс Энгл — результат кропотливых исследований. Изабель чаще остальных женских имен упоминается в свитках тяжб и королевском реестре с 1295 по 1320 год.
— На самом деле это искаженная форма имени Елизавета, — провозгласил Латимер, словно с лекционной кафедры. — Оно получило широкое распространение в Англии начиная с XII века и предположительно ведет начало от Изабеллы Ангулемской, супруги короля Иоанна.
— Киврин, насколько я знаю, подстраивалась под реально существующего исторического персонажа — Изабельде Боврье, дочь знатного йоркширского феодала, — сказал Дануорти.
— Правильно, — подтвердил Гилкрист. — У Жильбера де Боврье было четыре дочери подходящего возраста, но их имена не значились в свитках. Обычная практика. Женщин часто указывали только по фамилии и степени родства, даже в приходских книгах и на надгробиях.
Мэри успокаивающе похлопала Дануорти по руке.
—А почему вы выбрали Йоркшир? — поспешно спросила она. — Не слишком ли далеко знатная девица забралась от родных мест?
«Она в семи сотнях лет от родных мест, — подумал Дануорти. — В том веке, где женщина не удостаивалась даже имени на могиле».
—Так предложила сама мисс Энгл, — пояснил Гилкрист. Чтобы никто не попытался связаться с ее родными.
Или увезти «в отчий дом», за многие мили от места переброски. Киврин предложила. Наверное, все остальное тоже придумала она, перелопатив горы казначейских свитков и приходских книг в поисках семьи с дочерью подходящего возраста, не приближенной ко двору, живущей достаточно далеко в ист-райдингской глуши, чтобы снег и непроезжие дороги помешали доброму вестнику сообщить семейству Боврье о благополучном скором возвращении потерянной дочери.
— Медиевистика уделила такое же пристальное внимание и прочим деталям переброски, — продолжал Гилкрист. — К примеру, предлог, под которым она отправилась в дальнюю дорогу — болезнь брата. Мы удостоверились, что в 1319 году в этой части Глостершира свирепствовал грипп, хотя могли бы не трудиться понапрасну — в Средние века болезни были частым явлением, и он с таким же успехом мог подхватить холеру или заражение крови.
—Джеймс... — предостерегла Мэри.
— Наряд мисс Энгл сшит вручную. Голубая ткань для платья также окрашена вручную с помощью вайды — по средневековому рецепту. И мисс Монтойя тщательно исследовала деревню Скендгейт, где Киврин проведет эти две недели.
— Если доберется, — вставил Дануорти.
— Джеймс...
— Как вы помешаете доброму путнику, появляющемуся на дороге с вероятностной частотой в одну и шесть десятых часа, сдать Киврин в монастырь в Годстоу или в лондонский бордель — или объявить ведьмой, увидев ее появление из ниоткуда? Как вы убедитесь, что добрый путник на самом деле добрый, а не разбойник, нападающий на сорок два с половиной процента проезжающих?
— Согласно вероятностным расчетам, шанс появления кого-то вблизи места переброски составляет не более четырех сотых процента.
— Ой, смотрите, вот и Бадри! — Мэри встала между Гилкристом и Дануорти. — Как вы быстро управились. Все в порядке с привязкой?
Бадри пришел без пальто, в мокром лабораторном халате.
— Вы совсем продрогли, — забеспокоилась Мэри, глядя на его осунувшееся от холода лицо. — Идите сюда, садитесь. — Она показала на свободное место рядом с Латимером. — Я принесу бренди.
— Сделал привязку? — спросил Дануорти.
—Да. — У промокшего Бадри зуб на зуб не попадал.
— Молодец! — Гилкрист, поднявшись, хлопнул его по плечу. — А говорили, еще около часа понадобится. По такому случаю нужен тост. У вас найдется шампанское? — крикнул он бармену и, снова хлопнув Бадри по плечу, направился к бару.
Бадри уставился ему вслед, дрожа и растирая озябшие плечи. Вид у него был какой-то рассеянный, отсутствующий.
— Ты точно установил привязку? — переспросил Дануорти.
—Да, — не отрывая взгляда от Гилкриста, ответил Бадри.
Мэри вернулась за стол, неся бренди.
— Вот, держите, грейтесь. Как врач рекомендую.
Бадри, нахмурившись, уставился на стакан, будто не вполне понимая, что перед ним. Зубы у него по-прежнему стучали.
— Что такое? — забеспокоился Дануорти. — С Киврин все в порядке?
— Киврин, — глядя на стакан, повторил Бадри, а потом вдруг будто очнулся и поставил бренди на стол. — Пойдемте со мной. — Он начал проталкиваться между столиками к двери.
— Что случилось? — Дануорти вскочил. Фигурки в вертепе попадали, а одна из овец, прокатившись по столу, свалилась на пол.
Бадри открыл дверь под «Возрадуйтесь, добрые христиане!» в колокольном исполнении.
— Бадри, подождите, мы же хотели тост! — окликнул его Гилкрист, вернувшийся с бутылкой и охапкой бокалов.
Дануорти потянулся за пальто.
— Что такое? — всполошилась Мэри, хватая свою сумку. — Не получилась привязка?
Дануорти не ответил. Сграбастав пальто, он поспешил за Бадри. Оператор уже прошагал половину улицы, продираясь сквозь прохожих, будто не замечая их вовсе. Дождь лил стеной, но Бадри не замечал и его. Дануорти кое-как набросил пальто и вклинился в толпу.
Что-то случилось. Либо все-таки сдвиг, либо стажер напутал в расчетах. Или какая-то поломка в самой сети. Хотя там и безопасность, и фильтры, и отмены. Нет, если технический сбой в сети, Киврин просто не переместилась бы. А Бадри сказал, что привязка установлена.
Значит, сдвиг. Это единственная накладка, которая не прервала бы переброску.
Бадри перешел улицу, едва не попав под велосипед. Дануорти протиснулся между двумя женщинами с магазинными пакетами даже обширнее, чем у Мэри, перешагнул через вест-хайленд-уайт-терьера на поводке и отыскал взглядом Бадри на два дома впереди.
— Бадри! — позвал он. Оператор обернулся и врезался прямо в женщину средних лет с большим цветастым зонтом.
Она шла согнувшись, выставив зонт против ветра, и тоже не увидела Бадри. Зонт, расписанный лавандовыми фиалками, вывернулся наизнанку и полетел на тротуар, под ноги шагавшему напролом Бадри.
— Смотрите, куда идете! — сердито отчитала его женщина, хватая зонт за край. — Разве можно здесь так носиться?
