Лишь одно было Флинну ясно: он никак не годился на роль отца. Ни по каким критериям.
Дилан тем временем вцепился ему в нос. Флинн поймал ручонку малыша и отвел в сторону.
— Ладно, клоп, я позабочусь, чтобы с тобой все было в порядке. Тебе не о чем беспокоиться, слышишь? Разве только об ужине. Ну что, пожуем свеколки от Молли, а?
Глава четвертая
Когда после одиннадцати зазвонил телефон, Молли уронила на пол любовный роман, который читала, а поспешив схватить трубку, чуть не свалила стоявшую на ночном столике лампу. Никто не звонил ей так поздно. Сэм — с ним она встречалась время от времени, — как правило, успевал пообщаться с ней по телефону ранним вечером. Родители и сестры тоже периодически звонили ей, но никто из них не станет беспокоить ее в такой поздний час без крайней необходимости. И, очевидно, сейчас именно такой случай…
Едва успев поднести трубку к уху, Молли услышала голос Флинна. Он звучал тревожно:
— Я понимаю, что тебе сейчас меньше всего хотелось бы говорить со мной, и клянусь, что не стал бы тебя беспокоить, если бы мог без этого обойтись, — сказал Флинн, — но я просто в отчаянии…
Молли откинулась на подушки. Весь вечер она пыталась не думать о нем и малыше. Ей не хотелось мучиться бессонницей и искать ответы на неразрешимые вопросы. Черт бы побрал Макгэннона и его звонок! — с досадой подумала она.
В голосе Флинна звучало отчаяние:
— Дилан плачет. Я нормально уложил его, и он уже крепко спал, как вдруг проснулся и заплакал. И плачет, не переставая. Просто так, без всякой причины. Что мне делать, Молли?
— Флинн, я уже говорила тебе, что у меня нет никакого опыта по уходу за детьми…
— Но ты ведь женщина, ты должна знать больше моего. Ты только скажи, что делать, и я сделаю! — Голос Флинна по-прежнему звучал тревожно.
— О, теперь я и сама слышу, как он плачет… В чем же причина? Не думаю, что Дилан заболел: днем он был довольно энергичен… Но он всего лишь маленький ребенок. Проснулся в незнакомом месте, мамы рядом нет, ему, наверное, стало страшно, вот он и разревелся. Попробуй утешить его.
— Утешить?
— Ну да. Покачай его, поноси немного на руках, похлопай по спинке, спой песенку…
— Хорошо, хорошо. Понял тебя. Покачать. Похлопать. Спеть…
Внезапно Молли услышала громкий треск, невольно заставивший ее вздрогнуть и поморщиться.
— Флинн? Ты слушаешь?
Никакого ответа. В трубке все стихло. Похоже, Флинн бросил ее, чтобы взять Дилана на руки. Зная его, она не удивится, если он вообще забудет, что разговаривает с ней.
Она еще раз позвала Флинна по имени, но в ответ услышала лишь приглушенные звуки песенки, которую обычно поют студенты во время попойки.
Молли повесила трубку и спустила ноги с кровати. Она знала: уснуть ей теперь не удастся. Может, выпить чашку мятного чая?
Дойдя до кухни, Молли пошарила в шкафчике, нашла нужный пакетик и, опустив его в чашку, залила кипятком. Расхаживая взад и вперед по кухне, она пила чай мелкими глотками и размышляла о мужчинах.
В доме стояла полнейшая тишина. Единственным звуком, и то доносившимся снаружи, был шум ветвей росшего на заднем дворе тополя. Молли сняла верхний этаж старого кирпичного дома, принадлежащего пожилой супружеской паре Макнаттов, которые по полгода проводили в Аризоне. Они решили сдавать часть дома по единственной причине — боялись оставлять его пустующим. И у них были конкретные требования к квартиросъемщику. Никакого шума поздним вечером. Никаких попоек. Никаких ночующих мужчин. Молли, как они сказали, «подходит им просто идеально».
Ее родители вполне спокойно отнеслись к тому, что она поступила на работу к Макгэннону. Ей было двадцать девять лет, и она уже давно доказала свои самостоятельность и здравомыслие. Они знали, что не будет никаких ночных сборищ, как не будет и остающихся на ночь мужчин. Репутация разумного и ответственного человека, думала Молли с чувством легкой досады, была у нее чуть ли не с четырех лет.
Перейдя в гостиную, она поправила на стене картину, выровняла книги на полке, где и так все было расставлено с предельной аккуратностью по авторам и жанрам, отпила еще чаю. Медленно, но верно она обживала это место.
Молли обвела глазами комнату. Кремового цвета диван… Катастрофическая ошибка, потому что он пачкался от малейшего прикосновения! Но ей он очень нравился, как нравился и лежащий перед ним восточный ковер в кремово-желто-зеленых тонах. Чайный сервиз с позолотой, подарок тетушки Джин, стоял на низком столике со стеклянной столешницей, бабушкина лампа с хрустальными подвесками украшала каминную полку…
В доме было аккуратно прибрано. Никакой пыли, никакого беспорядка. Все жестянки с супами расставлены так, чтобы были видны этикетки, одежда в платяном шкафу развешена по цвету и типу. Молли с легкостью представляла себе, как Флинн, войдя сюда, сначала ухохочется до упаду, а потом будет безжалостно издеваться над ней за аккуратизм. Зато всем другим ее мужчинам такой подарок вполне пришелся бы по вкусу. А их было навалом. Целые штабеля!
В средней школе она три года встречалась со Стивом, и они остались друзьями, даже когда он поступил в семинарию. В колледже Молли встречалась с Джоном, учившимся, как и она, на дипломированного бухгалтера. После колледжа был еще один Джон, компьютерный аналитик. Все они были хорошие парни. Серьезные, преданные, славные, абсолютно ответственные, честные.
Почти святые, черт возьми!
Поднеся чашку к губам, чтобы отпить еще чаю, Молли обнаружила, что она пуста, и отправилась снова на кухню, где, торопливо ополоснув, сунула ее в посудомойку. Ни с одним из мужчин в ее жизни у нее ни единого раза не возникало никаких проблем. Она здраво судила о людях. Вот и Сэм Моррисон, к которому она иногда ходила на свидания, был из их числа. Мужчины такого сорта никогда не поставят женщину в трудное положение. Им можно доверять. Они не из тех, кто выдавливает как попало зубную пасту из тюбика или разбрасывает повсюду грязные полотенца. Правда, порой у Молли возникала мысль, что если она начнет встречаться с еще одним таким святым, то вскоре просто умрет. Вот так возьмет и умрет — от остановки сердца, наступившей в результате скуки.
В спальне она выключила свет, взбила подушку именно так, как требовалось, и аккуратно отвернула край простыни, чтобы он ровно лежал на одеяле. Закрыв глаза, мысленно повторяла себе: «Молли, постарайся заснуть!» Но сон никак не приходил.
Молли все еще бодрствовала в половине третьего ночи, когда снова зазвонил телефон.
Такой поздний звонок в другое время мог бы перепугать ее до полусмерти, но сейчас она знала, кто находится на дальнем конце провода. Еще до того, как она услышала голос Флинна ее сердце застучало в сумасшедшем ритме.
— Прости, прости, прости, — произнес он измученным тоном. (Можно было подумать, что Флинн две недели подряд рыл траншеи в джунглях!) — Я совсем не удивлюсь, если тебе захочется отругать меня, но я…
