— Похоже, жара нет, — прошептала она.
— Да, температура понизилась. Доктор сказал, что у таких малышей воспаление уха — обычное явление.
Постояв еще немного, они на цыпочках вышли из комнаты и спустились вниз.
— Мол, я вижу, ты расстроена.
— Еще бы мне не быть расстроенной! Ты поехал в больницу без меня. Даже не позвонил. Ты думаешь, я не люблю Дилана?
— Я знаю, что ты его любишь. Но когда он проснулся с такой температурой, была глубокая ночь. Я подумал: надо действовать, и повез его в отделение неотложной помощи…
— Понятно. А позвонить мне не захотел, тем самым давая понять, что мне нет места в твоей жизни.
— Молли, ты в своем уме? Я же хочу жениться на тебе, хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь.
Слово «жениться» заставило ее замереть на месте. Но в следующий момент она, как бы защищаясь, крепко обхватила себя руками и быстро зашагала вокруг его зеленого дивана.
— Черт побери! Ты меня пугаешь. Потому что ты вроде бы сказал это абсолютно серьезно.
— Так и есть, — спокойно и четко произнес он. Он включил свет и повернулся как раз вовремя, чтобы поймать ее пальто, которое она стащила с себя и швырнула в него.
— Позволь дать тебе малюсенький совет. Не стоит жениться на женщине, которую ты собираешься исключить из своей жизни.
— Вот уж чего я не собирался делать, так это исключать тебя из своей жизни. У меня была серьезная причина, почему я не позвонил.
— Что ты сказал?
Флинн провел рукой по мокрым волосам, боясь отвести от нее глаза хотя бы на секунду. У него возникло такое чувство, будто вся его жизнь была испытанием, подводившим его к этому моменту истины. Это из-за него ее глаза переполнены такой жгучей, ранящей обидой. И только честностью он может попытаться залечить эту рану.
— Я не хотел, чтобы у тебя сложилось представление, будто я не способен организовать собственную жизнь. Просто я старался показать тебе, что способен самостоятельно справляться со своими проблемами. Я старался заслужить твое уважение, Молли.
Она перестала кружить вокруг дивана и застыла на месте.
— Уважение? Уважение? Каким образом мы вдруг заговорили об уважении?
— И совсем не вдруг. Тема возникла в тот самый день, когда ты сказала, что тебе за меня стыдно. Помнишь?
— Флинн, это же было столько недель — нет, месяцев — назад. Это было просто слово, которое выскочило у меня, когда я была очень сильно расстроена… когда обнаружилось, что у тебя есть ребенок, о котором ты не знаешь, и такая женщина, как Вирджиния, в твоей жизни…
— Да. Я знаю. Но ты была права в том, что тогда почувствовала. Мне самому было не меньше стыдно за себя. За то, как возникшая ситуация обрисовала мои моральные принципы, мой характер, мои стремления в жизни. И я просто обязан сейчас выразить тебе самую горячую признательность за то, что ты не ушла, не отвернулась от меня, не поставила на мне крест. Ты все эти трудные дни провела рядом со мной. Предлагала помощь каждый раз, когда возникала проблема с малышом или по работе. Возможно, эти обстоятельства еще больше сблизили нас… но, поверь, мне было очень не легко доказать тебе, что я уже не тот безответственный тип, который связался с Вирджинией. Я старался заслужить твое уважение, Молли. Да и самоуважение тоже. Мне нужно было, чтобы ты знала, верила, что я совсем не такой, как мой отец.
— Ну, ты даешь! Еще немного, и я заплачу. Остановись, пожалуйста, а то мне придется взять что-нибудь тяжелое и стукнуть тебя как следует.
Он почему-то надеялся, что такое откровенное его признание вызовет у нее несколько иной отклик. Впрочем, какая разница!
Главное, что ее взгляд сразу смягчился и она подошла к нему…
— Ты слишком стар, чтобы зацикливаться на трудном детстве. У всех оно по-своему трудное. Ты — не то же самое, что твой отец. И никогда таким не был.
— Я это знаю…
— А похоже, что не знаешь. Тебе, Макгэннон, для полного счастья в жизни нужен риск, нужен какой-то вызов. Но это не превращает тебя в азартного игрока, каким является твой отец. От этого ты не становишься ни безответственным типом, ни слабаком…
— Молли…
Но она не собиралась позволить ему вставить хоть одно словечко.
— У тебя действительно есть реальная проблема: временами ты бываешь бесчувственным болваном. Да если бы ты был внимательным, ты бы давно понял, как я тебя уважаю, как горжусь тобой. Произошла ошибка с Вирджинией, и ты не был готов к появлению Дилана, но, когда случилось то, что случилось, ты не стал увиливать от ответственности. Думаешь, никто никогда не ошибался?
— Я так не думаю, однако…
— О людях не судят по их ошибкам. О них судят по тому, как они их исправляют. С первого дня ты повел себя так, как надо. Да разве можно после этого тобой не гордиться?!
Повисло гнетущее молчание, потом Флинн прошептал:
— Я думал, что потерял тебя, Молли…
— Так я тебе и позволила! — Свои слова она подкрепила поцелуем.
— Значит, ты согласна выйти за меня замуж?
— А ты как думаешь?
В ответ он прижал Молли к себе покрепче, благодарный ей за ее безоглядную любовь и уверенный, что впереди их ждет долгая и счастливая жизнь.
