Когда Кэтрин подошла к капитанскому мостику, отец стоял к ней спиной и не видел, как она поднимается по трапу. Зато ее увидели матросы, и на палубе «Колыбели Кэт» установилась мертвая тишина. Старый Пэдрик загадочно усмехнулся в седые усы, предвкушая реакцию своего капитана.
Шон продолжал говорить о чем-то с сыном. Кэтрин тихонько подошла к Шону сзади и дотронулась до плеча. Он обернулся. Удивление, радость, испуг сменяли друг друга на его лице, пока наконец гамма эмоций не завершилась совершенно естественной нотой – гневом. Шон не произнес ни слова, но как много при этом было сказано!
И Кэтрин вдруг стало стыдно – так стыдно, как не было никогда прежде. Она смущенно отвернулась и в это мгновение уловила краем глаза какое-то странное движение в толпе пленных англичан, стоявших у борта позади капитанского мостика. Ее острый взгляд сразу же наткнулся на ствол пистолета, направленный прямо в грудь ее отца.
Кэтрин молниеносным движением выхватила из-за голенища кинжал и метнула в англичанина. Лезвие воткнулось ему в руку в ту самую секунду, когда прозвучал выстрел. Своим броском Кэтрин удалось сбить прицел, но пуля все же задела отца. Она попала ему в плечо, но было понятно, что Ястреб серьезно ранен.
Пока матросы под командой Пэдрика связывали стрелявшего, Кэтрин опустилась перед отцом на колени и прошептала:
– Па, миленький, прости меня. Прости меня, па. Это я во всем виновата. Пожалуйста, не сердись.
Шон глухо застонал от боли, и Кэтрин крикнула Колину:
– Ну что ты стоишь? Зови скорее судового лекаря!
– Прости, Кэт, – ответил вместо Колина поднявшийся на мостик Рори. – Наш лекарь убит в перестрелке. Нужно отнести па вниз и самим попробовать вытащить у него из плеча эту проклятую пулю.
– Но, Рори, рана серьезная, – заволновалась Кэтрин. – Боюсь, что отец может потерять руку.
– Прошу прощения, мисс. Могу я поговорить с вами?
Кэтрин повернула голову и увидела рядом с собой одного из пленных англичан.
– Что вам нужно? – недовольно спросила она.
– Меня зовут Джастин Прескотт. Я врач и буду рад помочь вашему капитану.
Кэтрин медленно выпрямилась, вытащила из-за пояса шпагу и приставила кончик лезвия к горлу Прескотта.
– Интересно, – процедила она сквозь зубы, – с какой это стати я буду доверять жизнь своего отца какому-то паршивому англичанину? Вы – наш враг.
– Ошибаетесь, мисс. Я – американец. Я был на том судне просто пассажиром. Кроме того, как любой врач я вне политики. Вам нужна моя помощь. Скажу сразу: промедление смерти подобно. Ваш отец может истечь кровью.
Кэтрин по достоинству оценила отвагу незнакомца. Кроме того, интуиция подсказывала ей, что этому человеку можно верить.
Кэтрин опустила шпагу и повела незнакомца в капитанскую каюту.
В течение нескольких часов доктор Прескотт занимался раной Шона, и Кэтрин помогала ему. Наконец пуля была вытащена, плечо туго забинтовано. Вскоре Шон уснул.
Кэтрин зачаровало не только искусство доктора-американца, но и он сам – высокий, ладный, с открытым лицом, обрамленным каштановыми волосами, слегка выгоревшими на солнце. Джастин был красив, но сильнее всего Кэтрин притягивали его глаза – золотистые, словно топазы.
Джастин поправил одеяло на груди уснувшего Шона и сказал, обернувшись к Кэтрин:
– С вашим отцом все будет в порядке, мисс Кэтрин. Спасибо за то, что помогли мне.
– За что вы благодарите меня, доктор Прескотт? За то, что я приставила шпагу к вашему горлу? Вы должны простить меня, если сможете. Я ваша вечная должница за все, что вы сделали для моего отца. Как я могу отблагодарить вас?
– Я был бы рад, если вы стали бы называть меня просто по имени.
– Конечно, – покраснела Кэтрин. – Спасибо вам… Джастин.
Джастин улыбнулся, и на щеках его обозначились ямочки.
– Вы невероятная девушка, Леди Кошка.[1]
– Леди Кошка? – переспросила она.
– После того, как я увидел вас сегодня в деле, это имя кажется мне весьма подходящим для вас, – снова улыбнулся Джастин. – Как легко вы расправились с двумя англичанами, каждый из которых был выше вас на целую голову! Где вы научились так ловко владеть шпагой?
Кэтрин кивком головы показала на спящего Шона.
– Сначала меня учил брат, Рори, а потом отец. Мы, ирландцы, постоянно живем на грани войны с англичанами. Умение защитить себя жизненно важно для каждого из нас. А сегодня я поняла, что такое умение может обернуться смертельной опасностью для самого родного тебе человека, – закончила Кэтрин, и на глазах у нее заблестели слезы.
– Не надо плакать, Кэтрин, – ответил Джастин, прикасаясь ладонью к ее щеке. – Тот человек сделал это, обезумев от страха за свою собственную жизнь. Благодарите бога за то, что вам удалось остановить его, и не забывайте о том, что в опасности была и ваша жизнь тоже. Если бы он попал в вас, это обернулось бы трагедией.
– Но, Джастин, я никогда…
Кэтрин не смогла договорить, потому что в каюту вошли ее братья. Они принесли флягу свежей воды и поднос, уставленный едой. Кэтрин отпрянула подальше от Джастина, а Рори тем временем поставил поднос на стол и подошел к постели Шона.
– Как дела у нашего отца, доктор? – спросил он.
– Я надеюсь, что все обойдется. Только бы не началась лихорадка. Если он начнет метаться в жару, все швы, которые я наложил, могут разойтись, и тогда его рука не срастется как следует. Хорошо, если кто-то будет дежурить возле него всю ночь.
– Не беспокойтесь, доктор, – заверил Колин, кладя руку на плечо Кэтрин, – мы присмотрим за ним.
Рори протянул Кэтрин ее кинжал и сказал:
– Возьми. Мы вытащили его из плеча того негодяя. Мне кажется, он тебе еще пригодится.
– Тому человеку нужна моя помощь? – спросил Джастин.
– Нет, – отрицательно покачал головой Колин. – Мы перевязали ему руку и отвели в трюм, подальше от его дружков.
– Вы очень мягко обошлись с этим мерзавцем, – сердито заметила Кэтрин. – Ну ладно, буду надеяться, что рука у него загноится и отсохнет.
– Я знаю, что отец поступил бы так же, – строго ответил Колин. – Если этого человека оставить с остальными, они могут убить его за то, что он подверг опасности их жизни.
Потом он наклонился и добавил, целуя лоб Кэтрин:
– Пойдем, сестренка. Переночуешь в моей каюте, а я помогу здесь доктору.
– Доброй ночи, доктор Прескотт, – кивнула Кэтрин Джастину. – Утром я вас подменю и буду сидеть с па.
