Этот пустой отсек она присмотрела еще во время «экскурсии» с Колином. Самым большим его достоинством Кэтрин считала массивную дверь с квадратным окошечком наверху, сквозь которое мог проникать свежий воздух. Положив на пол свой дорожный мешок, Кэтрин пробежалась по пустынному судну и вскоре вернулась с богатой добычей. Ей удалось разыскать несколько одеял, старую подушку, кремень с кресалом, дюжину свечей, пару книг и бочонок с водой, который она стащила из неприкосновенного запаса в шлюпке. Кэтрин расстелила на полу одеяла, заперла дверь отсека на засов и вскоре уснула, погрузившись в пестрый мир своих сновидений.
Надо заметить, что сны Кэтрин почти всегда были необычными, странными. В них она видела себя одетой в прекрасные платья, сшитые из шелка и кружева. Во сне она могла танцевать или сидеть за изысканно сервированным столом, уставленным хрусталем и китайским фарфором. Однажды ей приснилось, что она сидит в уютном кабинете. С многочисленных полок на нее смотрели ряды книг в кожаных с золотым тиснением переплетах. А еще был сон, в котором она говорила на каком-то незнакомом языке – да так легко и свободно, словно знала его с детства.
И был еще один сон, напугавший Кэтрин не на шутку. Ей приснилось, что она несется галопом верхом на прекрасном угольно-черном скакуне, конь попадает копытом в яму, и Кэтрин падает на землю, чувствуя острую боль в ноге и просыпаясь от собственного крика.
Но самое удивительное началось на следующее утро, когда Кэтрин, поднявшись с постели, вдруг обнаружила, что не может ступить на ту самую ногу, которой ударилась во сне. Кэтрин рассказала обо всем Колину, зная, что он – единственный человек на свете, который не примет ее за сумасшедшую и не станет насмехаться. Брат подивился ее рассказу, но объяснить случившееся не смог. Кэтрин еще несколько дней хромала.
Первыми звуками, которые Кэтрин услышала, проснувшись на следующее утро, были мерные тяжелые удары морских волн о борт судна и громкий голос отца, доносившийся с палубы. Шон отдавал команды своему экипажу. Кэтрин прислушалась внимательнее, постепенно различая тонкое пение ветра в снастях, хлопанье парусов, и счастливо рассмеялась своей удаче. Она все-таки вышла в море!
– Получилось! – воскликнула Кэтрин. – Я – на борту. Еще два-три дня, покуда мы не отплывем подальше от берега, и можно будет больше не прятаться. Ох, скорее бы! Господи, дай мне сил и терпения дождаться наконец этой минуты!
Следующие два дня Кэтрин провела в своем убежище. Чтобы не скучать, она часами отрабатывала фехтовальные приемы, ловко и стремительно рассекая воздух шпагой, которую отец специально подогнал ей по руке.
На третий день Кэтрин сидела на одеялах и медленно расчесывала свои локоны, когда судно вдруг резко легло на борт, круто меняя курс. Потом с палубы донеслась команда: «Орудия к бою!» – и Кэтрин поняла, что сейчас начнется сражение. Грянул пушечный выстрел, судно снова качнуло, и в трюме остро запахло пороховой гарью.
– Там сейчас начнется бой, – сказала Кэтрин самой себе, – а я буду отсиживаться в трюме? Нет и еще раз нет.
Она прицепила к поясу свою шпагу, поправила заткнутый за голенище кинжал и тихонько выскользнула в пустынный проход между отсеками трюма. К тому времени, когда Кэтрин выбралась на палубу, «Колыбель Кэт» уже вступила в бой с английским торговым бригом.
Суда качались на волнах борт к борту, и уже сыпались на палубу захваченного корабля лихие матросы Ирландского Ястреба. Английский экипаж не спешил сдаваться, и в воздухе зазвенели шпаги. С того места, где стояла Кэтрин – у открытого люка в трюм, – было видно почти все поле боя. Она разыскала глазами Рори, легко теснившего какого-то худого высокого англичанина на борту чужого судна. В эту минуту ее и заметил один из англичан, спрыгнувших на палубу «Колыбели Кэт».
– Эй, кто это здесь? – противно пропищал уродливый верзила, указывая на Кэтрин пальцем. – Кис-кис-кис, иди сюда, крошка! Хочешь, я сделаю тебе пиф-паф?
Кэтрин не шелохнулась. Она подождала, пока англичанин не оказался в каких-нибудь двух шагах от нее, и обнажила свою шпагу. Верзила, увидев это, расхохотался.
– Брось скорей свою игрушку, а то пальчики порежешь! Разве ты не знаешь, что острое детям брать нельзя?
– Не знаю, – парировала Кэтрин. – А мою игрушку… Ну что ж, попробуй отбери, если такой храбрый!
– Ну, погоди, гадючка! – прорычал англичанин, багровея от гнева. – Сейчас ты у меня получишь!
Он выхватил свою шпагу и ринулся вперед.
Кэтрин наблюдала за врагом со странным, удивлявшим ее саму спокойствием. Англичанин казался ей медлительным и неуклюжим. Она могла читать его мысли, предугадывая все на два хода вперед. Прежде чем ее противник успел взмахнуть шпагой, Кэтрин сделала молниеносный выпад и рассекла кончиком лезвия щеку верзилы. Тот испуганно отпрянул, запутался в собственных ногах и зашатался. Кэтрин не стала медлить и завершила первую в своей жизни дуэль коротким точным ударом в грудь. Англичанин кулем свалился к ее ногам, и Кэтрин хладнокровно вытащила свою шпагу из мертвого тела, подняла голову и осмотрелась.
Отец и Колин дрались на капитанском мостике сразу с шестью англичанами. Несмотря на то что нападавших было больше, они только мешали друг другу на тесном пространстве, в то время как Ястреб, никогда не терявший самообладания, разил их точными ударами своей шпаги. Слева от себя Кэтрин услышала шум и поняла, что на нее снова нападают. Следующий бой занял у нее не более минуты. Еще двое англичан, осмелившихся бросить ей вызов, легли бездыханными у ее ног.
Кэтрин не могла видеть себя со стороны, и ей трудно было представить, какое впечатление она производит на сражающихся – и своих, и чужих. А посмотреть, право, было на что. Гибкая, стройная, с распущенными светлыми волосами, развевающимися на ветру, со сверкающей в руке шпагой, Кэтрин была воплощением опасности и красоты. Ведь и в самом деле, порой красота бывает опасной, а опасность – красивой, не так ли? Кэтрин носилась по палубе, вступая в бесконечные стычки с англичанами, неизменно одерживая легкие победы. Так в этот день на борту «Колыбели Кэт» родилась настоящая дочь Ирландского Ястреба.
По счастью, ни отец, ни братья до сих пор не заметили Кэтрин. Пожалуй, это могло бы стоить им жизни. Ну а сама она, пройдя через дюжину стычек, решила, что для первого раза с нее хватит, и вернулась вниз, в трюм.
Тем временем сражение подходило к концу. Экипажу торгового судна было предложено сдаться. Капитан «Колыбели Кэт» гарантировал жизнь и безопасность любому, кто добровольно сложит оружие. На море знали, что Ирландский Ястреб всегда держит слово. Англичане один за другим бросали пистолеты и шпаги и собирались на палубе «Колыбели Кэт» позади капитанского мостика, где за ними присматривали матросы из экипажа Шона. Остальной экипаж Ястреба тем временем переносил захваченный груз с борта английского торговца в свои трюмы.
Кэтрин знала, что многие из экипажа Шона видели ее на палубе во время боя, и решила, что правильнее всего будет явиться на глаза отцу.
