— Видишь ли, отец… я помню, как ты сломал руку, перескочив через ту же изгородь десять лет назад, — вызывающе ответил Гай, на этот раз смело глядя в разъяренные глаза отца.
— Это еще что за дерзость! Немедленно извинись перед отцом, Гай Патрик, — с достоинством потребовала возмущенная Беатрис Амелия, но гнев ее тут же обратился на мужа, неумело замаскировавшего смех свистящим кашлем.
— Прости, Беа, но мальчик прав. Нельзя журить его за то, что сам я столько раз проделывал когда-то. Ты достаточно часто латала меня, чтобы знать, что я не лгу. И если бы я не растолстел, как хлопковая кипа, перевязанная посредине проволокой, по сию пору старался бы перескочить через чертову изгородь. Будь я проклят, если это не так.
На этом месте он осекся и мгновенно смолк, очевидно, заметив покрасневшие щеки и поджатые губы жены.
Алтея и Натан обменялись понимающими взглядами. Стюарт Рассел Треверс, фермер и заводчик чистокровных лошадей, был чересчур щедр и снисходителен к родным и друзьям. И если не считать родителей, только она, Натан и местный банкир в Шарлоттсвилле знали, как сильно увязла в долгах семья Треверсов. Для уплаты самых неотложных Стюарту пришлось даже заложить Треверс-Хилл.
Алтея до сих пор помнит поток гневных проклятий, когда один из кредиторов с неприличной поспешностью потребовал заплатить по векселю. Обычно так в порядочном обществе не поступали.
— Куда только катится этот мир?! — негодовал тогда отец. — Очевидно, не всем дано быть джентльменами и поверить честному слову джентльмена, пообещавшему отдать деньги, может, не сегодня и не завтра, но истинные джентльмены всегда держат свои обещания. Требовать уплаты сразу — неджентльменский поступок, бросающий тень на честь должника.
К несчастью, злейшим врагом Стюарта было именно то самое пресловутое благородство. Сколько раз сам он продавал дорогих лошадей под честное слово заплатить, как только животное выиграет ближайшую скачку! Сколько выданных ему векселей остались невыкупленными!
— Так вот, если спросите меня… — начал Гай.
— Чего никто не собирается делать, — заверила все еще рассерженная мать.
— В таком случае, бьюсь об заклад, многие покупатели будут страшно разочарованы, узнав, что Ли не собирается продавать своего жеребенка. Разумеется, как только истина выйдет наружу, боюсь, дом осадят поклонники, и не будь моя дорогая младшая сестричка Ли признанной красавицей, мы все равно без труда нашли бы ей мужа.
Небрежно прислонившись к столбику веранды и скрестив ноги, он глотнул мятного джулепа и продолжал речь:
— Ах, какие предстоят скачки! Право, не знаю, сумею ли запомнить все пари! И кроме того, уже начинаю сомневаться в истинных мотивах тех, кто желает свести со мной знакомство, ибо каждый умудряется упомянуть несравненную красавицу Ли Александру Треверс из Треверс-Хилла и осведомиться, не являемся ли мы, случайно, родственниками. «Вряд ли», — отвечаю я с подобающим недоверчивым фырканьем, поскольку меня явно считают деревенским простачком из глуши. Однако кому-то очень повезет, так что нам надо с большой тщательностью приглядываться к поклонникам Ли. Следует отбирать лучших из всего выводка. По крайней мере половина, если не весь штат, ринется сюда, так что твои драгоценные розы, матушка, уж точно не выживут. Поэтому, чтобы не ошибиться и не принять пустую породу за золото, следует быть крайне осторожными. В конце концов, все мы получим огромную пользу от счастливого сочетания красоты и грации моей дорогой сестренки Ли, не говоря уже о том, что именно ей принадлежат Дамасена и маленький Капитан. Она всегда, даже в детстве, умела определить истинных чистокровок.
Молодой человек тряхнул головой, и на высокий лоб в беспорядке упали каштановые локоны.
— Ну, это уж слишком! На этот раз ты чересчур далеко зашел, Гай Патрик Треверс! — воскликнула мать, окончательно возмущенная вульгарными высказываниями сына. — Можно подумать, ты толкуешь о племенных кобылах и сборе денег за пользование жеребцами-производителями!
— Мне не следовало разрешать тебе поездку в Европу с Адамом, — процедил отец. — Прости, Натан, я не хотел порочить твое доброе имя, но…
— Но Адам гордится своей репутацией повесы, — докончил Натан, ничуть не оскорбившись мнением тестя. — Мой брат не тот человек, которого вы выбрали бы в наставники для своего впечатлительного сына, и, разумеется, совершенно правы.
— Вижу, что никто из вас не желает принимать меня всерьез, — вздохнул Гай.
— Особенно я, если ты немедленно не прекратишь болтать и не отведешь этого паренька в стойло, — напомнил отец.
— Сейчас, папа. Дай мне допить джулеп. Ужасная жажда, видите ли.
— Это твой второй бокал. И Бродяга тоже хочет пить.
— Я не пьянею так легко, сэр, на этот счет не волнуйтесь, и позабочусь о старине Бродяге. И чтобы окончательно успокоить всех относительно Ли, подозреваю, что истинный джентльмен Мэтью Уиклифф завоевал ее сердце, — признался Гай, гладя любимцев гончих и нагибаясь, чтобы скрыть ухмылку.
— Уиклифф? Ты в самом деле так считаешь? — задумчиво пробормотала мать, тут же забывшая о своем гневе при этой приятной перспективе.
— Это еще что? — неприятно удивился отец. — В прошлом месяце мы беседовали с Уиклиффом, и он ничего не сказал. Ни один джентльмен не посмеет сделать девушке из приличной семьи подобное предложение, не испросив прежде разрешения у ее отца. Не ожидал такого от Уиклиффа. А еще из хорошего рода. Хм-м… теперь понятно, почему он так великодушно рвался помочь… впрочем, для него это еще и выгодная сделка. И все равно этот юный щеголь повел себя непристойно. Я сдеру с него…
Мистер Треверс вовремя осекся, вспомнив о присутствии дам, и вместо этого пробормотал:
— Я охолощу молодого жеребца, если он посмел дотронуться до Ли. Говорю же, не стоило соглашаться на этот проклятый пансион. Но вы настояли, мадам!
— Мы и Алтею Луизу посылали в Чарлстон, — резонно возразила Беатрис Амелия. — Именно там она вышла за нашего дорогого Натана.
— Это совсем другое дело. Алтея всегда была послушной дочерью, а Ли — норовистая кобылка, за которой нужен глаз да глаз, — глухо пробормотал он, начиная все больше сердиться при мысли о любвеобильных молодых щеголях в Чарлстоне.
— Иногда у вас удивительно раздражающая манера выражаться, мистер Треверс, и, к вашему сведению, я не племенная кобыла, так что будьте добры не говорить о моих детях в подобной манере.
— Миссис Треверс, позвольте сказать…
— Пожалуйста, папа! Мэтт ведет себя безупречно, как истинный джентльмен, каким он всегда и был, — поспешно вмешался Гай, успокоив страхи отца и загасив быстро распространявшийся пожар. — Просто, поскольку мы с ним старые друзья, а я еще и брат Ли, он мне признался во всем во время последней встречи в Чарлстоне. Он очень хотел побольше узнать о нашей семье, а ты сам упоминал, что вы с ним ведете дела. Мэтт клянется, что уже ощущает себя нашим родственником. Мало того, заявил, что собирается в конце недели приехать и попросить твоего разрешения потолковать с Ли, поскольку уверен, что его предложение будет принято благосклонно. А сама Ли засыпала меня вопросами о нем. И в ночь барбекю у Крейгморов танцевала с ним все танцы. Ах, юная любовь… Мало того, Мэтт ничем не запятнал своего доброго имени и безупречной репутации, как, впрочем, и нашей. Лично я сказал Мэтту, что рад такому зятю. И это чистая правда.
