— Я открою! — выпалили они хором, но из кухни к входной двери уже прошелестели легкие шаги Полин.
— Господи, вот уж чудо из чудес, — пробормотала Тильда, распахивая дверь гостиной, чтобы поприветствовать последних гостей.
Клэрри выискивала муху, пробегая взглядом вдоль декоративного карниза, по камину, по всему потолку. Вытянув шею, она рассмотрела люстру, опустила глаза на пол. Не видно. Наверное, вылетела в дверь, прячется в вазе или задремала в бархатных складках портьеры. А может, из ледяного плена попала прямиком в синеватые языки пламени? Какой это, должно быть, ужас выжить во льду только для того, чтобы через миг после спасения обратиться в крупицу пепла. Впрочем, искать муху нет смысла. Даже если обнаружить и показать остальным, они все равно не поверят. Подумаешь, живая муха в комнате. Разве что Тильда побежит за спреем от насекомых. Главное — Клэрри знает, что это случилось; чудесное избавление мухи навечно отпечаталось во внутреннем мире Клэрри, том мире, который им никогда не постигнуть. Еще разок подняв глаза к потолку, Клэрри переключила внимание на нового, глянцевого гостя, появившегося в комнате.
Глянец был обладателем шикарной, сверкающей серебром шевелюры. (Откуда такая седина, он ведь далеко не стар? Должно быть, от предков достался испорченный ген, которым Глянец гордится и который не желает скрывать, поскольку этот изъян придает ему значительность.) Бледно-голубой костюм гостя отливал легким блеском, галстук в крапинку чуть заметно переливался. В общем и целом Глянец производил впечатление ведущего телешоу, из тех, что бросают реплики через губу, лишь изредка позволяя зрителям полюбоваться безукоризненным сиянием зубов. Даже его голос с налетом ирландского акцента, казалось, самую капельку лоснился.
Его сопровождала женщина-сетка. Таких обычно называют «пышными» или, если тактично, «соблазнительными». Нет, она не была толстой ни по каким меркам, но соблазна хватало: пухлые губы, густые, тяжелые, картинно спадающие на спину локоны. Впечатление сетки возникало не от внешности, а от ее эксцентричного наряда — подобия рыбачьего невода, наброшенного поверх шелковой комбинации. Невод спускался до самого пола, и Клэрри подмывало, склонив голову набок, вообразить гостью гамаком, натянутым между двумя деревьями, чтобы кто-нибудь мог отдохнуть в саду после обеда.
— Надеюсь, мы не безобразно опоздали, — сказал Глянец-Клайв через губу. — Не дай бог нести ответственность за подгоревший ужин. Я-то был готов к выходу час назад, но… Алекс, Роджер! Кому, как не вам, знать, сколько им требуется на «самый последний штрих» боевой раскраски!
— Ты, как всегда, преувеличиваешь, Клайв. — Сетку-Хайди супружеский выпад в восторг не привел, но она нашла в себе силы для добродушного тычка. — Он сегодня настроен критически, уж не знаю почему, — сообщила она Тильде и Круэлле. — Если серьезно, нас задержал Макс. Раскапризничался, никак не мог угомониться, а я не люблю оставлять его с нянькой, пока он не заснет.
— Прекрасно тебя понимаю, Хайди. Я поступала точно так же, когда мои были маленькими, — согласилась Круэлла.
Клэрри грызла тревога. Глянец-Клайв и Сетка-Хайди оказались давними друзьями Вояки и Круэллы. Пластилин с Костью на своем диване, словно на необитаемом острове, были исключены из разговора, и Клэрри уловила раздражение Алекса и Тильды — страх, что вроде бы сложившееся равновесие вот-вот нарушится. Ради родственников Клэрри от души надеялась, что все гости в курсе, чего от них ждут, и будут вести себя соответственно.
— За ужин не волнуйся. — Судя по авторитетному тону, Тильда решила во что бы то ни стало сохранить контроль над ситуацией. — Не так уж вы и опоздали. Моя сегодняшняя помощница по кухне заверила, что все в полном порядке. А сейчас позвольте мне…
— Помощница? Имеешь в виду ту хмурую пигалицу, которая открыла нам дверь? — перебил ее Глянец. — Сомневаюсь я, что она хоть в чем-то смыслит.
— Напрасно сомневаешься. Полин — девочка сообразительная и квалифицированная. Разве что чуточку резковата. — Сам Алекс был более чем чуточку резковат, шея у него побагровела. — А сейчас позвольте мне представить вас Тэкстонам. Клайв и Хайди Стилбурн — Брайан и Кристина Тэкстон. Ах да, и моя невестка Клэрри.
Рукопожатия, улыбки, приветствия — все как положено. Алекс вновь занялся напитками. Гроза, похоже, отступила — по крайней мере, на время. Джентльмены общались у барной стойки, за исключением Пластилина, который прочно занял место подле супруги, вполуха внимая дамскому щебету. Тильда застыла в дверном проеме, раздираемая между желанием убедиться, что на кухне действительно все в порядке, и необходимостью приглядывать за гостями.
Клэрри сочла себя вправе отдаться собственным мыслям, позволив остальным самостоятельно продираться сквозь джунгли вымученных бесед. Устремив взгляд на дыры в платье-неводе, она чувствовала на губах соленый привкус, вдыхала морской воздух и слышала крики чаек.
Со швартовочной тумбы, где она устроилась, видны были корзины для ловли омаров, рыбаки в потрепанных бурями лодчонках, шныряющих по заливу. Клэрри всего восемь лет, у нее с собой тетрадь и ручка — она пишет рассказ о море и моряках. Рассказ не о рыбаках с угрюмыми, похмельными лицами, а о флибустьерах и сокровищах, рассказ о маленьком юнге, который покачивается в гамаке, мечтая о том, как станет капитаном пиратского фрегата и найдет сундук золота. Позже учительница попросит Клэрри прочитать рассказ вслух, Клэрри выйдет к доске и, чувствуя презрительные взгляды тридцати пар глаз, прочтет рассказ от начала до конца неровной скороговоркой, автоматной очередью выстреливая фразы. Это был ее специальный «читательный» тон, тщательно отработанный дома, чтобы голос звучал точно как у других детей. Она умела читать вслух выразительно, но знала, что слишком выделяться из класса — нельзя.
— Я не могла вас где-нибудь видеть? — спросила Кость у Сетки-Хайди. — Такое знакомое лицо…
— Вряд ли. — Приткнувшись на самом краешке дивана, Сетка старалась как можно дальше держаться от Кости.
— Думаете? — Кость суженным взглядом впилась в Сетку. Та отшатнулась. — Вообще-то у меня прекрасная память на лица.
— У меня тоже, — неожиданно агрессивно отрезала Сетка. — И я точно знаю, что никогда вас не видела.
— Рано или поздно я вспомню. — Кость убежденно кивнула, скрестив руки на груди. — Уверена, что вспомню, — и тогда сразу вам скажу.
— Хайди многим кажется знакомой, — пришла на помощь Круэлла, она наклонилась, нацелив острый нос вперед, как меч. — Она ведь у нас знаменитость. Вы могли видеть ее по телевизору. Верно, Хайдс?
Сетка-Хайди вспыхнула румянцем, который в прежние времена называли «кокетливым». Собственно, вся она со своими манерами словно бы явилась из другого века — когда «леди» были «леди», а многое из того, что с тех пор стало нормой, считалось вульгарным.
— М-м-м… Я действительно пару раз появлялась на экране, но до знаменитости мне далеко. Широкой публике я не знакома. Остановите людей на улице и спросите, знают ли они меня, — уверена, ни один и слыхом не слыхивал.
