Он удовлетворенно улыбнулся, словно ее колкий ответ пришелся ему по нраву.
– Разумеется, Катрин… Не понимаю только, почему вы до сих пор этого не сделали? Кажется, я не держу вас за руки.
Негодование, охватившее Катрин от этих слов Джейсона, заставило ее покраснеть. Не хватало еще, чтобы граф подумал, будто она нарочно не одевается!
– Потому, – с вызовом ответила она, – что мой пеньюар потонул в куче всех этих дамских премудростей, и чтобы отыскать его, мне придется все здесь перерыть!
– Ах, вот в чем дело, оказывается! – Катрин с возмущением заметила, что граф едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. – Ну, тогда… Может быть, я смогу помочь… в ваших затруднительных поисках?
– Джейсон, ты стал еще невыносимее, чем раньше! – вступилась за свою новую клиентку мадам Флери. – И если ты сейчас же не уберешься, я сама вытолкаю тебя из комнаты!
– Хотелось бы мне посмотреть, как это у тебя получится! – ухмыльнулся граф, но все же поспешно ретировался в коридор, не дожидаясь, пока Альфонсина исполнит свою угрозу.
Катрин без сил рухнула в кресло. Ее лицо горело, тело сотрясал мелкий озноб. Она до сих пор еще чувствовала на себе взгляд Стенфилда.
– Никогда бы не подумала, что граф Стенфилд способен так вести себя с женщиной! – не сдержавшись, Катрин расплакалась. – Он казался мне таким благородным, таким учтивым!
– Ах дорогая моя, вы еще так мало знаете мужчин! – рассмеялась мадам Флери. Но увидев, что Катрин в самом деле сильно расстроена, поспешила ее успокоить. – Нет, прошу вас, не думайте о Джейсоне ничего такого, – сказала модистка, подсаживаясь ближе. – Он вовсе не нахал и не способен дурно обращаться с молодой беззащитной леди. Все дело в том, что вы невольно разбудили его мужской интерес… Не знаю, как лучше объяснить это, милочка. Скажу лишь только, что сегодня Стенфилд удивил и меня.
– Чем же это, дорогая Альфонсина?
Все еще всхлипывая, Катрин с удивлением посмотрела на мадам Флери.
– Тем, что открыто проявил интерес к женщине… Видите ли, Катрин, за последние пять лет никто не слышал, чтобы Джейсон кем-то увлекался или начал за кем-то ухаживать. Поговаривают, что он вообще не нуждается в женщинах. Знали бы вы, сколько великосветских красавиц пытались подобрать ключик к его сердцу, но все напрасно. Простите, что я говорю вам такое, но я слышала, что даже в постели Стенфилд ведет себя так, что невозможно понять, что ему нравится, а что – нет. И в то же время я не могу назвать его холодным и бесчувственным мужчиной. Может, все дело действительно в том, что та неблагодарная стерва забрала всю его любовь…
– Вы опять говорите намеками, Альфонсина!
– Ах дорогая, не упрекайте меня! Эта тайна принадлежит графу, и я не вправе открыть ее. За это Джейсон способен навсегда прекратить со мной дружеские отношения. Возможно, придет время и он сам вам все расскажет… Во всяком случае, мне очень хочется в это верить.
– Почему, Альфонсина? – Катрин пристально взглянула на модистку, задумчиво теребя кружева на своем пеньюаре, который наконец-то смогла отыскать. – Почему вы так этого хотите? Ведь вы меня совершенно не знаете.
– Зато я хорошо знаю Стенфилда, и знаю, какая женщина ему нужна, – напрямик заявила мадам Флери. – И я очень хочу, чтобы он был счастлив… Потому что однажды он помог стать счастливой и мне, когда поддержал деньгами и познакомил со своим влиятельным другом.
Глава 6
К обеду Альфонсина заставила Катрин надеть новое платье, сшитое по последней европейской моде. Не привыкшая к такой одежде, девушка попыталась было воспротивиться, но модистка была непреклонной.
– Как, вы хотите, чтобы Стенфилд считал вас жалкой провинциалкой, ничего не смыслящей в моде? – пустила она в ход веский аргумент, после которого Катрин уже не решилась настаивать на своем.
Платье, привезенное мадам Флери из Лондона, было просто великолепным. Сшитое из мягкого бархата изумрудного цвета, оно было отделано кремовыми кружевами на рукавах. Такая же отделка шла вдоль весьма откровенного декольте. Катрин долго не могла привыкнуть к тому, что линия талии завышена, и постоянно поправляла узкий бархатный поясок. Черные бархатные туфельки на низком каблуке, с перекрещивающимися ремешками, тоже вначале казались странными, но, походив в них немного, девушка пришла к выводу, что они гораздо удобнее, чем обувь на высоком каблуке.
Джейсон вышел к столу в великолепном черном муаровом фраке и во время обеда был образцом галантности и джентльменской учтивости. Но когда за чаем Альфонсина спросила графа, как долго мадемуазель де Шатовье пробудет его гостьей в Брайтоне, ответ огорчил обеих дам.
– Я собираюсь уже завтра отправиться в Лондон вместе с мадемуазель де Шатовье, – медленно проговорил он, внимательно наблюдая при этом за Катрин.
Настроение девушки ухудшилось. Завтра все закончится. Она расстанется с Джейсоном. Больше не будет совместных обедов и разговоров ни о чем. И ей не придется ловить на себе его дерзкий изучающий взгляд. Или… Они еще где-нибудь встретятся, но лишь мельком, например в театре или на балу. «Боже, как же мне не хочется от тебя уходить»… – невольно вспомнился ей обрывок фразы, произнесенной Стенфилдом на борту «Маргариты». Неужели он действительно говорил это? Что же случилось всего за несколько часов, почему он вдруг так изменился? Или… то был всего лишь минутный порыв?
– Отчего же ты так поспешно покидаешь Брайтон, Джейсон? – недовольно спросила мадам Флери. – Разве ремонт «Маргариты» уже закончен? Или ты охладел к своему любимому созданию и оно стало тебе безразлично?
– Мне вовсе не безразлично, как идет ремонт «Маргариты», с чего ты это взяла, Альфонсина? – отодвинув чашку с недопитым чаем в сторону, граф неспешно раскуривал трубку. – Я собираюсь через несколько дней вернуться обратно. Вот только отправлю мадемуазель де Шатовье к ее родственникам.
– Ах так! – Мадам Флери скомкала голубую льняную салфетку. – Ну что ж, как знаешь… Болван! – прошептала она в сторону.
Сделав вид, что не заметил этой реплики, Джейсон повернулся к Катрин:
– Вы ведь мне говорили, мисс Катрин, что у вас есть в Лондоне родственники? Кто-то из вашей семьи, эмигрировавший во время революции?
– Да, это действительно так. – Катрин уже пришла в себя и теперь была в состоянии продолжать непринужденный разговор. – И гораздо более близкие, чем вы думаете, мистер Джейсон. Моя родная сестра.
Изумление в глазах обоих собеседников было ответом на ее слова. Пробормотав что-то о превратностях судьбы, Альфонсина попросила девушку поскорее назвать имя этой дамы, занимающей, к тому же, видное положение в английском высшем свете.
– Нет ничего проще, так как мне стало известно ее новое имя, – с интригующей улыбкой проговорила Катрин. – Моя старшая сестра, в девичестве Вирджиния де Шатовье, после своего замужества в Англии получила имя и титул маркизы Кемпбелл.
