Наши встречи с Ламбером кратки и обусловлены необходимостью. Он утверждает, что не видит нас, но мы убеждены в обратном, поскольку обращается он не к стенке и не к стеклу, в которое мы одеты… Возвращаясь, он берется за реестр, который ему поручено закончить, и пока я слежу за его жестами, словно голодный пес, у меня всякий раз появляется ощущение, будто некий скромный персонаж составляет вместе с нами таинственную троицу.
Ламбер измеряет сантиметром бумажный ремешок, укорачивает его, переписывает и лупами портит себе зрение. Я обязан, говорит он, письменно все изложить. Моя задача необъятна, и без вашей помощи нам отсюда не выбраться.
Он комментирует свою запись вслух:
– Из всякого убитого времени следует извлекать пользу. Во время каждой экспедиции под землю, когда вы ползаете, совершается целая подготовительная работа. Как только вы осуществите одно или несколько соединений между двумя альвеолами или сетями, за вашими глазными яблоками проступят живые линии, из которых ваш мозг соткет клубки. Сосредоточьтесь на объективе, а затем согласуйте или пустите все на самотек. Пока активна память, образы проявляют инициативу. Упражнение заключается лишь в том, чтобы на месте догадаться, что ваше зрение подтвердит затем внизу. На самом деле, все просто.
Некоторые жильцы, к которым мы заходим, остаются равнодушными к проектам, разрабатываемым другими, но вы должны предвидеть, где и когда они дрогнут. Вы не столько шахтер, сколько землекоп. Когда вы играете на бильярде и шарами выступают их головы, выигрыш редко приносит первый, по которому вы ударите. Если хотите избегать тупиков, научитесь пренебрегать письменными наблюдениями, не основанными на предварительно замеченных фактах. Вот смотрите: возьмем рыжего великана с голубыми глазами душегуба, который работает в бригаде по ассенизации городской канализации, или нет, лучше рассмотрим случай того, кого я называю в другом месте (ср. 11-й реестр, шифр 9925-7-р) Робером-Луи. Внимательно меня послушайте.
Когда Робер-Луи стоит, ваши глаза смиряются с иллюзией. Нужно обращать внимание на все. Мнимый рост: приблизительно метр восемьдесят пять. Действительный: метр двадцать или, скажем, двадцать пять от языка до ободочной кишки. Вывод: несмотря на видимость, пищевод от экскреторных органов отделяют всего-навсего двадцать пять сантиметров. Рост и телосложение людей всегда нас обманывают, этому вас научит оптическая система. Действительные размеры того и этого, как движется зебра, – вот что важно. Робер-Луи, например, без труда бы избегнул тлетворного влияния Вейра, если бы просто бросил курить. Хотите знать почему? Все просто. Потому что он тогда возвышался бы над своим калом, а не увязал в его груде. В итоге чем длиннее кишечник, тем тяжелее приходится мозгу. Ведение реестра – совершенно особое ремесло и даже дисциплина, которая позволяет вам рано или поздно обрести удивительную ловкость при установлении и упорядочении соотношений, формирующих образ реальности. Следите за изменениями каждого пузырька, изо всех сил поддерживайте форму реестра и попутно изменяйте замечания по мере усиления реальности. Не тревожьтесь о продолжительных диетах, безропотно углубляйтесь. Важна лишь эта точка зрения. Жизнь – пустяк. Ищите, что можно скрепить. Люди – иллюзионисты, подставные фокусники, бездарные фальсификаторы. Расшифровывать, кроить, переписывать и классифицировать – вот наша работа…
Пока я говорю, вы за мной наблюдаете, не так ли? И делаете заметки, которые вскоре запишете. Все это прекрасно, сударь. Но таков ли я, каким вы меня изобразите? Таковы ли вы, каким я вас представляю? Вот почему я обязан вас предупредить: пока я не прочту хотя бы одной вашей строчки, я вас не узнаю.
Ну вот, я только что сообщил вам полное, хоть и предварительное содержание последней полоски, добавленной к моему реестру, а именно: 11-56842765-7-г. Впрочем, как и все остальные, я знаю ее наизусть…
Внезапно Ламбер, очевидно, задумывается над тем, что добавить в завершение. Он подходит и, припав губами к нашей ушной раковине, шепчет:
– Не требуйте искусного перехода. Давно уже нет времени…
9. Новые наблюдения внутри сетей
Сейчас мы находимся в 39-й альвеоле 3-й сети.
В перспективе, по другую сторону стены, мужчина лет тридцати опускается на стул кофейного цвета. Он поворачивается спиной к маленькому ребенку, лежащему на кровати. На ковре возле кровати дремлют две огромные собаки со спутанной шерстью.
Ламбер требует, чтобы я отошел от зрительной трубки.
– Вы увидели достаточно, – говорит он мне. Мы снимаем шлемы.
– Теперь опишите. Сначала мужчину, пожалуйста.
– Серые круги под глазами, прядь волос прилипла ко лбу, воротник рубашки расстегнут, крупный кадык, длинные, очень бледные руки…
– Посмотрим на ребенка…
– Он держит в руках матерчатый валик с головой слона…
– Выражение лица?
– Печальное.
– Продолжайте.
– Сфокусировавшись на оконном стекле, я увидел отражение экрана телевизора.
– Собаки.
– Между лап – катышки пыли и скомканные бумажные носовые платки.
– Изображение в 39-й альвеоле почти всегда неизменно. В моем реестре, конечно, имеется комментарий, вам нужно лишь навести справки. Впрочем, чуточку поупражнявшись, вы сможете различить даже песчинку за ничтожно малое время. А теперь побежали. Следующая альвеола еще далеко.
Ламбер говорит со мной так, будто обращается к кому-то другому:
– Пока мы движемся вперед, коридоры, которые кажутся одинаковыми, расходятся, а затем сближаются, отдаляются друг от друга и переплетаются в разных направлениях. Так я мог заметить медведя, который вылез на обледенелый склон в глубине коридора, а потом медузу, плывшую в толще воды. В другой раз я увидел мужчину и мог бы поклясться, что им был я. Он подал мне знак, а затем исчез. Несколько минут или дней спустя эта же сцена повторилась. Внешность мужчины менялась…
Ламбер продолжает свой монолог:
– Вы идете за мной со вспотевшим лбом и бьющимся сердцем. Поверните направо и опустите голову. Остановитесь и поднимите руку. Чувствуете изгиб этого входа? Здесь гуляет ветерок. Признак того, что проход свободен! Я объясню вам, что это означает. Теперь идите на площадку, возьмите трубку и откройте глаза. Дверь комнаты раздвигается? Она сейчас войдет. Взгляните, как она бледна! Каждый день протирать мебель, опускать в мусорную корзину скелет цыпленка, пинать носком ноги телефон, всем своим видом словно бы говоря: а что вам не нравится?
Здесь вам выдают все маленькие тайны. Неужели после этого вам захотелось бы еще есть? Ладно, пойдем отсюда. Направо. Арман – объект получше. Как только спустимся вниз, свернем в последний коридор налево, и вы продолжите путь на цыпочках, поскольку у трубы резкий наклон. Обратите внимание, что по стенкам течет вода. Это водосток. По возвращении мы примем душ. Наверху, очевидно, сумерки. Но здесь время эластично. Если долго крутиться, вы теряете ощущение длительности. Вот мы и пришли. Возьмите трубку. Вы увидите Армана – врага Вейра. Поторопитесь, объект не очень удобен: брови трясутся, зрачки расширяются – на этом лице содрогается мир…
