Это заняло больше времени, чем Джеймс предполагал.
Банкротство оказалось меньшим из зол: выяснилось, что его заместитель обобрал компанию и скрылся, оставив Барнета разбираться с акционерами. Ему было нелегко выплатить им их доли. Единственное, о чем тогда он мог думать, — это о тяжбах со своими акционерами. Ему и в голову не приходило беспокоиться еще и о Фэйт.
Он должен был убедить некоторых осторожных высокопоставленных коммерсантов, что сможет наладить дело и сделать свою компанию вновь платежеспособной. Оглядываясь в прошлое, Джеймс не понимал, как ему удалось добиться успеха. Да, он был амбициозным, но все-таки лишь недавно оперившимся птенцом, по сравнению с ними. И все же они дали ему шанс и обеспечили себе чистую прибыль от этой сделки.
В голове промелькнуло очередное воспоминание: Фэйт, ее большие, внушающие доверие серые глаза, когда она обещала дождаться его.
Джеймс понял, что что-то случилось, когда от нее перестали приходить письма, и поехал в Лондон выяснить, что происходит. Но никто не знал, где она, даже леди Бейл. Она лишь сказала, что Фэйт предупредила ее об уходе и уехала в сопровождении молодого денди по имени Аластар Добин к своим друзьям в Дорсет (или это был Дербишир?).
Фэйт и мистер Добин словно растворились в воздухе.
Колесо коляски попало в яму, и она накренилась. Неожиданный толчок привел Джеймса в чувства, и на его губах появилась невеселая улыбка. Столько мучений из-за пустяка! Он уже не был таким, как раньше, и продолжал убеждать себя, что бессмысленно ворошить прошлое. Он должен сосредоточиться на будущем. Фэйт грозила опасность. Какая? Почему?
Он вспомнил объявление, которое прочел в газете. Ей нужна была информация о Мадлен Мэйнард. Кем была эта Мадлен Мэйнард? Как ему найти ее?
Если он хочет защитить Фэйт, то должен приблизиться к ней на расстояние ее собственной тени. Но было одно затруднение: она ясно дала понять, что Джеймс будет последним человеком, к которому она обратится.
Джеймс не мог позволить, чтобы на его пути стали ее или его чувства. Это был вопрос жизни и смерти. Так или иначе, он приблизится к Фэйт, а когда убедится, что ей ничто не угрожает, уйдет и никогда больше не оглянется назад.
Глава 4
Фэйт предоставилась возможность поговорить со своей подругой Лилиан Самерс только после ужина. В это время суток школа была почти пуста, потому что многие девочки были приходящими ученицами. На полном пансионе были в основном дочери дипломатов, служивших в иностранных посольствах, или девочки, чьи родители жили далеко от Лондона, но желали, чтобы их дочери получили сертификат выпускниц школы Сент-Уинифред. Всех родителей объединяло одно: они хотели прогрессивного образования, входившего в моду, — такого образования, чтобы девушки могли в дальнейшем поступить или в университет, или на профессиональные курсы либо просто сумели заниматься той деятельностью, которую выберут в жизни.
Войдя в комнату, Фэйт сразу поставила чайник на плиту, а ее подруга Лили взяла две кружки и насыпала в каждую какао. Лили была грациозной девушкой с огненно-рыжими волосами, связанными в пучок черной лентой. Глаза же у нее были на удивление темными, совсем как какао.
— Барнет! — воскликнула девушка, и в ее голосе послышались враждебные нотки. — У Притчарда? Грубиян Барнет? Этот хам? Тот самый Барнет?
Негодование преданной Лили совсем не удивило Фэйт. Они знали друг друга еще с тех пор, когда Фэйт была компаньонкой леди Бейл, а Лили — компаньонкой миссис Роват, сестры леди Бейл, и поэтому часто встречались. Хотя работодатели не были слишком требовательными, девушки понимали, что их положение не выше служанок; жизнь у обеих была утомительной и тягостной. Они сошлись, стали лучшими подругами, делились и горестями, и радостями — в общем, обычной рутиной будней компаньонок.
Разные по характеру, они, казалось, дополняли друг друга. Фэйт научилась искусству дипломатии в отношениях с представителями высшего общества, так как от этого зависело ее жалование. Лили же была несдержанной и прямолинейной. Именно из-за этой склонности высказывать все, что у нее на уме, Лили и потеряла работу у миссис Роват. Но, по словам девушки, это было лучшее, что произошло в ее жизни. Она устроилась на работу учительницей в Челтнеме и была убеждена, что нашла свое призвание.
Фэйт поехала бы с ней сразу, но к тому времени она встретила Джеймса и не решилась на такой шаг. Год спустя, раздавленная и разочарованная, она сделала это и радовалась тому, что ее лучшая подруга была рядом, помогая ей перенести это жизненное испытание. Лили не любила излишне сочувствовать. Лекарством для разбитого сердца она считала занятость, и Фэйт попыталась следовать этому же принципу.
Со временем боль утихла, и образ Джеймса Барнета переместился в самый дальний уголок ее сознания. Пока она не столкнулась лицом к лицу с ним сегодня. Господи, что на нее нашло? Было такое чувство, что в сердце вонзился осколок; Фэйт страстно захотела, чтобы он узнал, как сильно она презирала его. Казалось, после стольких лет она должна была уже ничего не чувствовать… Лучше бы она резко повернулась и удалилась с достоинством.
— Фэйт, ты слышишь меня?
Оторвавшись от своих мыслей, девушка посмотрела на подругу.
— Да, тот самый Барнет, — произнесла она, пододвинув свой стул к незажженному камину.
— Что он сказал?
Фэйт вздрогнула.
— Я не дала ему возможности сказать что-нибудь. — Она расстроенно покачала головой. — Ох, Лили, ты бы не узнала меня. Я твердила себе, что надо быть гордой, но открыв рот, обрушилась на него, как торговка.
— Ха! — выкрикнула Лили. — Я помню, как этот нахал поступил с тобой, и удивляюсь, что ты не обрушилась на него с топором.
Лили хотела еще многое сказать о характере Джеймса, но Фэйт не слушала. Ей не верилось, что одна случайная встреча — если она, конечно, была случайной — могла так подействовать на нее. Она почувствовала себя, как тогда, в юности, когда узнала, что он помолвлен с леди Фионой Шанд. Горе тогда просто сразило ее. Боль была настолько сильной, что Фэйт не могла ни есть, ни спать несколько недель. Ей казалось, что между ней и Джеймсом была особая связь, но она поняла, насколько было глупо так думать.
Он три месяца был в Шотландии, решая проблемы предприятия, в которое вложил большие инвестиции, писал ей крайне редко и кратко, и первую настоящую новость о нем Фэйт прочитала в утренней газете. Оказалось, что его постоянной спутницей на каждом приеме и торжестве в Эдинбурге была леди Фиона Шанд, и ожидалось, что об их помолвке объявят через неделю. Леди Фиона была дочерью лорда Шанда — одного из крупнейших предпринимателей Эдинбурга.
Леди Бейл не удивилась. Она слышала, что Джеймс потерял огромные деньги в рискованной сделке на своей железной дороге, и поэтому поступал так, как и многие мужчины до него: женился на богатой невесте, чтобы покрыть свои долги. Очевидно, ее светлости и в голову не могло прийти, что между ее компаньонкой и мужчиной его ранга может что-то быть.
