Она, вопреки своему обыкновению, ответила на звонок буквально через несколько секунд. Это само по себе уже было для меня хорошей новостью.
– Ты где? – спросил я голосом строгого отца.
– Дома. А где я, по-твоему, сейчас могу быть?
– И что ты делаешь?
– Ничего особенного. Так, смотрю телевизор. А еще разглядываю пиццу, которую я только что вытащила из микроволновки.
– Это далеко не самая полезная в мире еда.
– А жизнь тоже не очень полезная вещь, – ироническим тоном ответила Ингрид. – От нее, как ты мог заметить, рано или поздно умирают.
– В этом ты права, – сказал я, мысленно улыбнувшись. – Как там дела у Айны? Мне очень не понравилось, что ты вчера…
– Мы с ней уже помирились, – перебила меня Ингрид. – Я просто слегка вспылила – только и всего.
– Только и всего? Ты хоть извинилась?
– Да. Больше я с тобой разговаривать не могу – по телевизору начинаются новости.
– С каких пор ты стала интересоваться теленовостями? – удивленно спросил я.
Однако вместо ответа я услышал лишь гудки: Ингрид уже нажала на кнопку прекращения разговора.
Я на пару минут задумался, ломая себе голову над тем, стоит ли мне звонить Айне на работу, и в конце концов решил этого не делать, потому что она работала в библиотеке, а библиотека – не самое подходящее место для телефонных разговоров. Я позвоню ей позже, после четырех часов, когда ее рабочий день закончится.
Мои мысли вернулись к Ингрид. Уже очень скоро нужно будет решить, что же с ней делать, когда наступит сентябрь. За то время, которое она прожила здесь, в Испании, она так и не адаптировалась к местной школе, потому что была слишком ленивой и не сумела быстренько освоить малознакомый ей язык. Позволить ей еще один учебный год провести впустую я не мог.
Если она не переменит своего отношения к учебе, то единственное, что мне останется, – это отправить ее учиться в частную американскую школу, находящуюся в пригороде Барселоны. Это был интернат, в котором с понедельника по пятницу жили и учились дети дипломатических работников. Однако обучение в этой школе стоило очень дорого, и при моем нынешнем финансовом положении заплатить за него я вряд ли бы смог.
Мысль об этом заставила меня еще раз задуматься – хотя и с неизменным скептицизмом – над безрассудным предложением антиквара. Даже если мне удастся каким-либо образом выйти на тех грабителей, будет очень нелегко добиться того, чтобы они, получив большую сумму денег, нас не обманули. И неизвестно еще, действительно ли Десместре был готов рискнуть большими деньгами.
Исходя из сведений, которые имелись у меня относительно подобных авантюр, нам придется иметь дело с посредником. Тот наверняка затребует от нас комиссионные, равные той сумме, которую мы уплатим грабителям, и при этом у нас не будет никакой гарантии, что он нас не обманет. Общие расходы легко могли дойти аж до ста тысяч евро. Кроме того, было еще неизвестно, действительно ли тот таинственный покупатель писем выложит за них два миллиона тринадцать тысяч евро, а при совершении абсолютно законной купли-продажи едва ли не половина полученной прибыли уйдет на уплату комиссионных аукционному дому и налогов.
Я подсчитал, что, если все пройдет так, как задумывалось, и грабители меня не пристрелят, мы с Десместре сможем получить чистой прибыли примерно по пятьсот тысяч евро каждый. Этих денег не хватит на то, чтобы жить на одни лишь проценты, но вот хороший дом на них купить можно, и еще заплатить за учебу дочери…
Негромкий звонок телефона прервал мой сон, в который я погрузился после своих, так сказать, «каббалистических исследований» относительно того, что может ждать меня в ближайшем будущем.
Судя по тому, что в номере было темно, я побаловал себя довольно долгим отдыхом. Уже наступил вечер. Телефон назойливо продолжал тренькать. Я рассеянно поднял трубку и поднес ее к уху. Бесстрастный голос дежурного администратора сообщил:
– Извините за беспокойство. К вам тут пришла одна сеньора.
– Я сейчас спущусь, – машинально ответил я, поднявшись с постели, но еще толком не проснувшись.
Я надел туфли и быстренько прошел в ванную, чтобы умыться. Затем я вышел из номера и направился в вестибюль, теряясь в догадках по поводу того, кому же стало известно, что я поселился в этом отеле.
Когда лифт остановился на первом этаже и его двери открылись, у меня перехватило дыхание. Я не поверил своим глазам: в вестибюле стояла, как порождение галлюцинации, та дама, которую я видел сегодня на старой фотографии. Да-да, та самая дама, фотография которой привлекла мое внимание в антикварном магазине. Она и одета была точно так же, как на фотографии, и глаза ее были такими же темными, да и взгляд, которым она на меня смотрела, был таким же тревожным.
Мне подумалось, что либо эта дама перепрыгнула через сотню лет, чтобы со мной встретиться, либо мне пришлось столкнуться с удивительно похожей на нее женщиной.
Я подошел к ней с осторожностью человека, приближающегося к призраку.
8
– Эй, ты, не впадай в ступор всего лишь из-за того, что я неправильно припарковала машину, – с нагловатым видом сказала мне таинственная незнакомка, когда мы вышли с ней на улицу и подошли к ее автомобилю.
Раз уж эта женщина – даже если она и была призраком – обратилась ко мне подобным образом, пришлось на это как-то отреагировать.
– Мои родители говорили мне, что я ни в коем случае не должен садиться в машину незнакомых людей, – попытался пошутить я.
– Ха-ха, – произнесла женщина в ответ хрипловатым голосом, скрестив руки на груди. – Если меня оштрафуют, я скажу своему отцу, чтобы он вычел сумму штрафа из платы за твои услуги.
Все еще пребывая в недоумении, я все-таки понял, что эта женщина – Эльза и что ужин в ее компании, о котором говорил Десместре, – уже почти свершившийся факт. Идя вслед за ней к «БМВ» с откидывающимся верхом, я невольно мысленно спрашивал себя, зачем такая грубоватая молодая женщина одевается, как дама XIX века. А еще мне, конечно же, было непонятно, как она оказалась на той старинной фотографии. Усевшись на переднее пассажирское сиденье в автомобиле, я поинтересовался, что за дама была запечатлена на фотографии.
– Так это ж я. Неужто не похожа?… Ну ты и сыщик!
С этими словами она надавила на педаль газа и стала обгонять одну машину за другой, не очень придерживаясь правил дорожного движения. Она явно хотела произвести на меня впечатление. А может, это было одно из местных развлечений – пытаться напугать иностранца, только что приехавшего в этот город.
– Я не сыщик, а журналист, – сказал я, пытаясь сохранять самообладание. – Но ведь та фотография… она уже довольно старая.
– Я же тебе сказала – тебе как сыщику над собой еще работать и работать! Логическое мышление у тебя развито слабовато. Ты разве не заметил, что там рядом лежал очень старый фотоаппарат?
