— Каково мыслишь, Василий Яковлевич, силен ли неприятель?
— Да вить не проглотит, ваше величество, — ухмыляясь, дребезжащим голосом произнес Чичагов.
Екатерина продолжала тревожиться, перебирала в уме офицеров, кто помоложе, побойчее, распорядилась графу Чернышеву.
— Призови-ка к себе капитана Тревенена, пускай изложит свою меморию, как шведа одолеть.
Спустя месяц Тревенен представил обстоятельный доклад «Ея императорскому величеству, свое видение успешной войны против шведов». Основная мысль проступала явственно: «Необходимо перейти к наступлению на шведское побережье, атаковать неприятеля на его территории».
«В предстоящей кампании наступил удобный момент попытаться высадить десант на стокгольмский берег».
Так поступил в свое время флот в эпоху Петра Великого, Апраксин добивал неприятеля под стенами Стокгольма. Но теперь веяли иные ветры… Императрица много говорила о традициях своего «деда», но когда касалось дела, забывала о своих обещаниях…
И все же, видимо, советы Тревенена оказали воздействие.
В начале июня из проливов контр-адмирал Козлянинов доносил, что шведская эскадра отстаивается на рейде Карлскруны и испытывает «великий недостаток в людях, при том много больных и умирающих». Чичагов воспользовался этим и вышел с эскадрой в море. Шведы были настороже, русская эскадра оказалась грозной силой…
«Как скоро флот наш выступил за Нарген, то везде по шведскому побережью воскурились огни, в расстоянии один от другого около трех миль, вероятно, это были знаки, извещающие о выходе флота нашего в море».
Эскадра Чичагова направилась к югу, вдоль побережья Швеции к проливам.
В донесении Чернышеву Чичагов сообщил: «Отправляясь, с Божьей помощью, в Балтийское море с флотом 14 числа июля встретился с неприятельским флотом под предводительством самого герцога Зюдерманландского».
Дул слабый ветер от норд-веста. Далеко справа угадывались контуры острова Эланд. Шведы едва виделись на горизонте. Чичагов, обнаружив шведов, усмехнулся: «Герцог явно не спешит на встречу с нами, хотя у него более тридцати пяти вымпелов, против наших тридцати».
Герцог мешкал и выжидал. Испытав в прошлую кампанию силу русской эскадры, он стал осторожным. С другой стороны, он имел задачу воспрепятствовать соединению эскадры Чичагова и Козлянинова и хотел попытаться отпугнуть русских.
На рассвете 15 июля шведы лавировали, выдерживали дистанцию, не желая сближаться.
— Прикажите убавить парусов, — распорядился Чичагов, — пускай герцог видит, что мы ждем его безбоязненно.
А в душе Чичагов явно не спешил встречаться с неприятелем. Адмирал вдруг подозвал командира:
— Распорядитесь выставить люки в наветренном борту и пускай несколько матросов искупаются. Быть может, это поторопит шведов на встречу с нами.
…В строю фрегат «Подражислав» шел за линейным кораблем. Гревенс подозвал старшего офицера:
— Взгляните, на «Ростиславе» за бортом плещутся матросы, наш адмирал может расшевелить любого, однако сподручнее бы дать пообедать…
— По эскадре сигнал: «Командам обедать!» — доложил вахтенный начальник, мичман Лисянский.
— Ну и прекрасно, идите отобедайте, — отпустил Гревенс старшего офицера, — потом меня подмените.
В особо ответственные моменты командир или старший офицер обязаны были быть наверху.
Через два часа корабли авангарда шведов сблизились на дистанцию огня и произвели первые залпы. Началась вялая перестрелка авангардов. Постепенно в сражение втянулись корабли основных сил кордебаталии. Имея преимущество в ветре, шведская эскадра теряла возможность вести прицельный огонь. Дым от собственной пушечной стрельбы сносило на линию кораблей русской эскадры и наводить орудия приходилось ориентируясь по мачтам и такелажу. Впрочем, русским канонирам тоже приходилось наводить орудия почти вслепую. Сплошные клубы дыма от своих выстрелов смешивались с наносимой ветром пеленой от неприятельских залпов и сплошь окутывали борта кораблей. Судя по характеру начавшейся перестрелки, чувствовалось, что флагманы обеих эскадр не намерены рисковать и стараются избегать решительной схватки. И все же продолжавшаяся с «двух часов пополудни до самого вечера» артиллерийская дуэль нанесла обеим сторонам некоторый ущерб.
Шальные ядра залетали на «Подражислав», расположенный с фрегатами во второй линии боя.
Лисянский находился на баке. Командир послал его наблюдать за боем и оттуда докладывать о всех значительных изменениях в обстановке. Неподалеку линкор «Мстислав» вдруг рыскнул из строя. В зрительную трубу было видно, что там произошло что-то непредвиденное. Очередным залпом срезало фор-стеньгу и она, обрушившись вначале на палубу, скользнула за борт и волочилась теперь, уводя «Мстислав» в сторону. «Как-то там Крузенштерн?» — невольно подумалось Лисянскому, и он побежал на ют. Гревенс тоже заметил повреждение на «Мстиславе» и, выслушав Лисянского, проговорил:
— Не по душе мне, какая-то кутерьма у них творится на шканцах.
Бой продолжался, шведы получили свою долю. Это стало очевидным, когда у них один за другим, получив повреждения, вышли из строя три корабля.
С наступлением темноты перестрелка как-то сама собой затихла и обе эскадры разошлись в разные стороны.
На флагмане, как всегда, потребовали доклад о боевых потерях. 10 кораблей показали сразу, что потерь не имеют. Всего убитых и раненых оказалось немногим более двухсот человек.
Гревенс отказался верить, когда с проходящей шлюпки крикнули:
— Убит Муловский!
В кают-компании за ужином царило тягостное молчание. Офицеры знали о близких отношениях Гревенса с погибшим. Они не раз у себя на корабле встречали этого энергичного, храброго командира и всегда с уважением приветствовали его…
Едва рассвело, марсовые увидели шведскую эскадру, она уходила медленно к северу.
С флагмана последовал сигнал: «Привестись на левый галс. Построиться в линию атаки неприятеля».
Заметив перестроение русской эскадры в боевой порядок, шведы поставили полные паруса и легли курсом на Карлскруну. Чичагов не оставлял своего намерения и продолжал погоню.
Слабый ветер и наступившая темнота помогли эскадре герцога уйти от преследований.
Еще накануне сражения Чичагов предписал Козлянинову идти на соединение. Спустя пять дней обе эскадры наконец встретились. Теперь по количеству боевых кораблей силы русской и шведской эскадры уравнялись. Однако флот Густава III не проявлял желания вступить в схватку и укрылся в Карлскруне. Убедившись, что шведы явно уклоняются от сражения, Чичагов увел эскадру в Ревель. Корабли приводили в порядок, готовились крейсировать в дозорах.
Одним из первых фрегат навестил приятель Гревенса капитан-поручик Эссен, служивший на «Мстиславе». Во время обеда в кают-компании он рассказал о последних минутах своего командира:
