Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
— Простите, фюрер, но высота колокольни собора в Ульме сто семьдесят два метра.
— Я знаю, Ульм не в счет. — И безо всякой связи с этим почти мечтательно продолжил — В эту башню будет перенесен прах моих родителей. Когда-нибудь и мой саркофаг будет помещен в эту башню, на самую высоту, и я оттуда буду взирать на всех живущих…
У Шпеера пробежали мурашки по спине. Что-то параноидальное чувствовалось в словах Гитлера, который, это становилось все яснее, был явно не в ладах со здравым рассудком. Чтобы остановить поток болезненной фантазии фюрера, Шпеер снова заговорил об интересующих его вопросах, разговор о которых был прерван Гитлером:
— Мой фюрер, я полагаю, что Вы не будете возражать, чтобы наши гаулейтеры, прежде всего Кох, заняли некоторые бункеры художественными ценностями. Не стоит подвергать их риску быть уничтоженными англичанами или большевиками.
— Хорошо, я согласен. Но тогда Вы, Шпеер, возьмите на себя техническую сторону вопроса. Ведь подземные заводы рейха в Вашем ведении.
— Так точно, мой фюрер. Только отдайте, пожалуйста, соответствующие указания Гиммлеру и Борману. Многие бункеры находятся в их ведении.
— Ладно, Шпеер, напомните мне об этом, когда мы вернемся в Оберзальцберг.
— Слушаюсь, мой фюрер! — И, посмотрев на часы, добавил: — К сожалению, нам пора. Нас ждут на заводе.
Через десять минут кавалькада лимузинов уже мчалась в сторону металлургического завода «Обердонау». До окончания войны оставалось еще долгих два года.
Глава третья
Бункер-оборотень
…На всех объектах подземного строительства категорически запрещается появление солдат вермахта в форме… Строжайшей маскировке уделить самое большое внимание. Особо ценные предметы… срочно замаскировать путем подрыва стен и в углубленных бункерах…
Из инструктивной шифртелеграммы, полученной из Берлина 6 марта 1944 года
Читатель, которому довелось побывать в Калининграде, самом западном городе России, безусловно, заметил, что его центр все больше и больше начинает приобретать облик европейского города с гигантскими супермаркетами, торговыми центрами, кафе и ресторанами. За всем этим стеклобетонным псевдовеликолепием почти не видно зданий, которые хотя бы в малой степени напоминали о старом Кенигсберге. Даже однотипные четырех- и пятиэтажки, построенные еще в шестидесятые годы прошлого века, приобрели совершенно новые очертания — практически все первые этажи заняты маленькими магазинчиками, бутиками, кафешками, ателье, а стены окрасились в яркие цвета.
Исторический центр города не совпадает с современным, который находится перед зданием мэрии на площади Победы, превращенной стараниями современных архитекторов в некое подобие московской Манежной площади, правда, без причудливых скульптур зверюшек и сельскохозяйственных животных, но с гигантской колонной, при сильном напряжении фантазии напоминающей Александрийский столп в Санкт-Петербурге. Центр же старого города находился в километре отсюда, там, где сейчас стоят гостиница «Калининград», торгово-развлекательный центр «Плаза» и гигантская махина пустующего Дома Советов. А между обоими центрами, новым и старым, широкая магистраль — Ленинский проспект, проходящий точно по линии старой немецкой улицы Штайндамм.
Здесь нет пышной зелени улицы Тельмана, роскошных вилл с причудливыми крышами и башенками, что на улице Кутузова, высоких зданий, какие мы видим в новом калининградском микрорайоне на Сельме. Правда, в последние годы здесь появилось множество объектов, ставших популярными у калининградцев: пиццерия «Папаша Беппе», «Круассан-кафе», бар «Ленинский, 18», кафе «Унция» и «Тысяча и одна ночь», торговые центры «Меркурий», «Плаза» и «Европа», магазины одежды «Бенеттон» и «Мон Блан». Даже старый советский универмаг «Маяк» приобрел более современные черты. Поэтому Ленинский проспект от площади Победы до самой эстакады, ведущей через Преголю, всегда выглядят оживленным — тут и жертвы тотального шоппинга, снующие из одного торгового центра в другой, тусующаяся молодежь, нагруженные пакетами и сумками приезжие, иностранные туристы, с опаской смотрящие на уличную суету.
Более семи десятков лет назад это место тоже было самым оживленным в том, почти исчезнувшем с лица земли, городе. Это был деловой центр Кёнигсберга — сотни контор, фирм, банков и других учреждений размещались в тесно стоящих друг к другу домах.
На первых этажах старых и новых построек находились магазины, кафе, рестораны, салоны, кинотеатры. Между сетью узких улочек располагались кварталы, занимаемые университетскими клиниками и институтами, лабораториями и школами. Почти семь столетий магистральная улица и прилегающий к ней район назывались Штайндаммом, что дословно переводится с немецкого как «каменная дамба», которая якобы существовала здесь еще в XIII веке.
Из книги Карла Розенкранца
«Кёнигсбергские зарисовки». Данциг, 1842 год
«Штайндамм — самая яркая улица Кёнигсберга. Однако ее архитектура, за редким исключением, довольно невзрачна. Здесь живут, в большинстве своем, бакалейщики и мясники, торговцы и чиновники. Улица довольно широка, имеет тротуары и является „прогулочной“ улицей, ведущей в „Хуфен“[35]— место отдыха и развлечения горожан… Поэтому на ней много хорошо одетых прохожих, оживленно двигаются элегантные экипажи… Штайндамм — это апофеоз социальной жизни кёнигсбергских улиц».
Давно уже нет кёнигсбергского района Штайндамм, сгинувшего в пламени минувшей войны, стертого с лица города в трудные годы послевоенного созидания. От него остались лишь единичные островки старых построек, неожиданно возникающие среди торгово-развлекательных центров и однотипных блочных домов. Они выглядят несуразно, а иногда даже жалко: обшарпанные, с полуобвалившимися стенами, проржавевшими оградами и непропорционально плоскими крышами, давно лишившимися своего черепичного одеяния. И мало кому из калининградцев, а уж тем более приезжих, известно, что здесь, в условном треугольнике, образуемом Ленинским и Московским проспектами и улицей Генерала Галицкого, до сих пор остаются невыясненными, непроверенными ряд версий, касающихся судьбы Янтарной комнаты. Хотя некоторые из этих версий уже неоднократно упоминались в беллетристике, подлинные факты и события прошлого до сих пор остаются малоизвестными, что порождает множество домыслов и фантастических предположений.
Если мы пересечем наискосок Ленинский проспект от гостиницы «Калининград» через скверик перед зданием Инвестбанка в сторону магазина «Мон Блан» и кафе «Тысяча и одна ночь», что на Житомирской улице, мы как раз выйдем к тому месту, где, по свидетельствам очевидцев, находилось одно из самых загадочных, так и не найденных до наших дней, сооружений Кёнигсберга, получившее наименование «бункера Брюсова». Фамилия великого поэта здесь ни при чем. Речь идет о его брате, Александре Яковлевиче, известном ученом, археологе, переводчике и критике. До революции он занимался торговлей, в 1914 году был мобилизован в армию, воевал, попал в германский плен и вернулся уже в Советскую Россию, где стал заниматься археологией, защитил докторскую диссертацию, получил звание профессора и стал работать в Государственном Историческом музее.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
