– Это он…
– Что? – Гиз взял ее за плечи, встряхнул. – Что ты сказала?
– Это он… – повторила женщина. – Это Гест… мой муж…
– Ты видела его?
– Только его силуэт.
– Слышала его?
– Да.
– Он что-то говорил?
– Он стонал. Я не уверена, но мне показалось, что он звал меня и детей. И просил, чтобы его впустили, жаловался, что страшно голоден.
– Ты разговаривала с ним?
– Нет.
– Нельзя разговаривать с мертвяками!
– Я не сказала ему ни слова.
– Но ты знаешь, почему он вернулся?
– Нет.
– Ты догадываешься, из-за чего твой муж стал мертвяком?
– Нет… – женщина отвечала твердо, но Гиз чувствовал, что она снова врет. Или не говорит всей правды.
– Скажи мне! – напирал Гиз. – Доверься! Это поможет и мне, и тебе!
– Я уже все сказала!
– Ты не сказала самого главного!
– Мне больше нечего сказать!
– А о заброшенном доме напротив? О нем тебе тоже нечего сказать?!
Женщина запнулась, застыла с открытым ртом, буравя взглядом лицо Гиза. Светильник в ее руке заметно дрожал, по стенам и потолку скакали тени.
– Уходи! – Она вдруг с силой толкнула дверь. – Вон отсюда! Немедленно!
– Эй, – Гиз даже растерялся. – Чего это на тебя нашло?
– Убирайся прочь из моего дома!
– А как же мертвяк? Я обещал вас от него избавить. Я должен это сделать. Обязан!
– Ты… – голос женщины задрожал. – Ты… ты специально меня мучаешь!
– Нет же! – запротестовал Гиз, чувствуя себя глупо и неуютно. – Я просто делаю свою работу.
– Ты обвиняешь меня в чем-то… Я не понимаю… – Женщина закрыла лицо свободной рукой, всхлипнула. – Я ни в чем не виновата…
– Хорошо, я тебе верю… – В этот момент Гиз, действительно, усомнился в себе, в своих подозрениях, догадках, предчувствиях. – Я просто пытался как следует во всем разобраться…
Дила тихо плакала. А Гиз все оправдывался, начиная злиться на себя, на собственную неуверенность:
– Я думал… Я надеялся, что ты можешь что-то прояснить… Я же чужой здесь. Я не знаю всего… А каждая мелочь может оказаться важной…
– Мы устали, – Женщина рукавом вытерла слезы, искоса заглянула охотнику в лицо. – Мы все очень устали бояться… Ты действительно нам поможешь?
– Я постараюсь, – ответил Гиз.
– Хорошо… – Дила почти успокоилась. – Оставайся… Я принесу тебе овчину и свечу.
– И захвати чего-нибудь попить, – сказал Гиз.
– Разве только воды.
– Меня это устроит.
24
Дила вышла, и Гиз на какое-то время остался один. В полной, абсолютно непроглядной темноте.
Касаясь рукой стены, он прокрался к большому сундуку – едва ли не единственному здесь предмету мебели – ощупал его, присел на край. Положил меч на колени, закрыл глаза, сосредоточился, пытаясь уверить себя, что ничего страшного в окружающем мраке нет.
«…Если не можешь справится со своим страхом, – говорил когда-то Страж, – сделай его источником своей силы. Заметь, если человек боится паука, и если он увидит его рядом с собой, то немедленно вскочит, чтобы убить насекомое. И для этого человека неважно будет, чем он только что занимался – отдыхал ли, обедал, разговаривал с кем-то. Даже если он устал, если он уже был готов заснуть, он мгновенно очнется, схватит первую попавшуюся вещь и прихлопнет несчастного паука с такой силой, что от того и мокрого места не останется. А если пауку посчастливится избежать удара, если он куда-нибудь заползет, спрячется, то человек, даже если он ленив, все перевернет, лишь бы найти безобидное, но внушающее страх насекомое. Страх придает человеку силы. Страх – это сама сила…»
Гиз провел ладонью по ножнам. Коснулся пальцами костяного набалдашника рукояти.
«…схватит первую попавшуюся вещь…»
– Они устали, – негромко сказал Гиз. – Они очень устали бояться, и просят меня помочь… – Он покачал головой, наполовину вытащил клинок из ножен. Сталь, как обычно в темноте, светилась, ничего не освещая. – Я помогу им. Но кто поможет мне?..
Гиз часто размышлял вслух. Это помогало ему собраться, сконцентрироваться на проблеме. Кроме того, разговаривая с собой, он успокаивался. Возникало обманчивое ощущение, что он не один, что рядом с ним надежный товарищ, понимающий собеседник.
– Я тоже устал, – сказал Гиз.
– Тогда поспи, – отозвался кто-то, и охотник вздрогнул. Снова ожившие тени отскочили к стенам, вспрыгнули на потолок, закачались, заколыхались, задрожали, страшась света.
Неся перед собой толстую свечу, прикрывая ладонью желтый слабый огонек, в горницу вошла Дила. Сбросила с плеча выделанную овечью шкуру, ногой пихнула ее к сидящему на сундуке охотнику. Присев, поставила на пол свечу. И снова ушла, не закрыв за собой дверь.
Гиз посмотрел на огонек и уже не мог отвести взгляд. Крохотный лоскуток желтого пламени – он один порождал полчища уродливых теней, и каждое его легкое трепыхание отражалось пляской тьмы.
– Словно некромант, поднимающий мертвых, – пробормотал Гиз, невольно сжимая рукоять меча.
– Ты что-то сказал? – Хозяйка снова вернулась. На этот раз она принесла большой ковш, полный воды.
– Нет, ничего… Я просто думаю.
– Здесь тебе попить, – Дила поставила ковш рядом со свечой.
– Спасибо.
– Может быть, надо еще что-нибудь?
Гиз пожал плечами:
– Только лишь то, что я уже просил.
– Я все принесла.
– Нет, не все.
– Что еще? Кажется, ты просил только воды.
– Я просил рассказать мне то, что знаешь ты одна.
– Опять, охотник?
– Нет… Я не могу принудить тебя к чему-то. Но я хочу тебе сказать, что мертвяк не зря ходит к твоему дому. Ты это и без меня знаешь. Так что же его сюда гонит? Ты ведь догадываешься, не правда ли?
– Мне нечего тебе сказать, охотник. Спокойной ночи.
– И тебе спокойной ночи, Дила. Но если вдруг ты увидишь кошмар, если тебе станет неспокойно… Я буду ждать тебя, Дила… Подумай. Пойми. Ты можешь помочь мне. Можешь помочь себе и своим детям. Твоим соседям. Просто расскажи, то, что знаешь.
– Ты надоел мне, охотник, – Женщина отвернулась. – Ты страшно занудлив.
– Мне часто об этом говорили, – усмехнулся Гиз. – Но мало кто из тех людей могут это повторить…
Дила хлопнула дверью, не дослушав охотника. Дернулось пламя свечи.
