Девочку передернуло.
— Нет, — сказала она, жадно откусывая булочку и сразу же большой кусок сыра.
Кэролайн взглянула на Роджера. Он едва заметно пожал плечами; Кэролайн неохотно кивнула в знак согласия. Что бы ни было известно девочке, говорить об этом она явно не готова.
Они молча наблюдали, как Меланта доела оставшийся сыр и еще две булочки.
— Было очень вкусно, — сказала Меланта, осушая стакан сока. — Спасибо.
— Пожалуйста, — ответила Кэролайн. — Ты понимаешь, что мы хотим тебе помочь?
Меланта уставилась в пустую тарелку.
— Да, — сказала она.
— Тогда расскажи нам, что случилось, — попросила Кэролайн. — Можешь доверять нам.
Меланта все еще смотрела в тарелку, но Кэролайн видела, что ее губы неуверенно дрогнули. Как будто она пыталась что-то сказать или собиралась заплакать.
— Ну что, Меланта?
— Потому что, если ты не расскажешь, — добавил Роджер, — нам снова придется вызвать полицию.
Это, вероятно, было самое худшее, что он мог сказать. Тонкие плечики Меланты внезапно напряглись, и она опять полностью замкнулась.
— Я очень устала, — сказала она вдруг совершенно безжизненным голосом.
Стена отчуждения между ними возникла снова.
— Могу я где-нибудь немного полежать?
— Конечно, — сказала Кэролайн, бросая на Роджера расстроенный взгляд.
В его глазах отразилось удивление. Очевидно, он даже не понял, что натворил.
— Тебе лучше на диване или на кровати?
— На диване, — ответила Меланта, слегка покачнувшись, когда вставала. — Нет, все нормально — я сама дойду, — добавила она, увидев, что Кэролайн шагнула к ней. — Спасибо.
Она вышла из кухни. Через минуту Кэролайн услышала слабый, но недвусмысленный звук — скрип пружин, осевших под весом тела.
— Ну, ты даешь! — сдерживая голос, накинулась она на Роджера. — Тебе не приходило в голову, что, может, именно полиции она и боится?
— И что? — так же тихо возразил Роджер. — Ты хочешь подсластить пилюлю или объяснить ей реальную ситуацию? Раз она не хочет помощи от нас, ей придется пойти в полицию. Если ты только не хочешь выбросить ее обратно на улицу.
— Роджер, она напугана, — терпеливо произнесла Кэролайн. — И то, как ты давишь на нее, никак не поможет.
— Возможно, — повернувшись, сказал Роджер и взял в руку нож, которым Кэролайн резала сыр. — Но не думаю, что было очень умно оставлять вот это у нее на виду.
— Да это нелепо, — убежденно сказала Кэролайн. Однако, взглянув на нож, почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Угрожают-то ей.
— Отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки, — напомнил Роджер, кладя нож на стол. — Слушай, я знаю, как тебя развозит, когда дело касается обиженных…
— Так нечестно.
— …но факт состоит в том, что мы ничегошеньки о ней не знаем, — невзирая на протест, продолжал Роджер. — И даже если сама девочка не представляет угрозы, то может поставить нас в опасное положение самим фактом пребывания здесь.
Он махнул рукой в сторону гостиной.
— Если, например, тот, кто начал дело, решит прийти и закончить его.
Кэролайн покачала головой.
— Я думаю, это связано с ее семьей, — сказала она. — Домашнее насилие; вероятно, отец или отчим.
Роджер нахмурился.
— С чего ты взяла?
— Помнишь, как она глянула на тебя, когда я в первый раз спросила ее о семье? — спросила Кэролайн. — Она нервничает в твоем присутствии.
— Интересная теория, — пробормотал Роджер. — Проблема в том, что она смотрела не на меня.
Тут нахмурилась Кэролайн.
— Ты уверен?
— Совершенно, — ответил он. — Потому что сначала я подумал то же, что и ты. На самом деле она проверяла, запер ли я дверь, а затем быстро осмотрела сам балкон.
— Балкон?
Роджер пожал плечами.
— Она же появилась оттуда. Если смогла она, почему не может кто-то другой? И не забудь о нашем хрипатом друге с таким удобным регулятором света в кармане. Если это случай семейного насилия, то мы имеем дело с весьма странной семьей.
— Ты прав, — вздохнув, призналась Кэролайн. — Что же нам делать?
— Интересный вопрос, — произнес Роджер, проводя пальцем по ручке ножа. — Мы не можем никого вызвать: ни полицию, ни охрану семьи и детства. Девчонка просто снова исчезнет. И выгнать ее тоже нельзя, не среди ночи же.
— Значит, она остается? — спросила Кэролайн.
— По крайней мере, на ночь, — сказал он без всякого энтузиазма. — Может, завтра она будет поразговорчивее.
— А если нет?
Роджер шумно вздохнул.
— Будем все же надеяться, что да.
Ужин в тот вечер был спокойным, но несколько напряженным, во всяком случае, для Роджера. Все шло хорошо, пока он обсуждал с Кэролайн подробности ее рабочего дня или недавний политический скандал на севере штата. Но все его словесные кульбиты встретили у Меланты не больше энтузиазма, чем прошлогодние предвыборные обещания у избирателей. Возможно, Кэролайн права — девочка действительно боится его.
Кэролайн преуспела несколько больше. Она сумела вовлечь Меланту в разговор о ее увлечениях, любимой еде и музыкальных пристрастиях. Первые вращались вокруг рисования и садоводства, вторые включали греческую и марокканскую кухню и любые морепродукты, третьи влекли ее мысли к современным поп-дивам, о большинстве из которых Роджер никогда не слышал.
Но все попытки перевести разговор на события предыдущего вечера приводили либо к молчанию, либо к быстрой перемене темы.
Все же девочка была вполне вежлива, а ее манеры за столом выдавали приличное воспитание. Она также поспешила похвалить безыскусную запеканку из макарон, сыра и помидоров, которую Роджер с Кэролайн дружно забраковали.
Все это, разумеется, совершенно не означало, что она не могла зарезать их ночью. Загружая тарелки в посудомоечную машину, Роджер решил забрать острые ножи в спальню, перед тем как лечь спать.
Атмосфера немного оживилась, когда они убрали со стола и перешли в гостиную. Кэролайн достала колоду карт, и Меланта сразу с энтузиазмом включилась в игру; впервые она действительно стала похожа на двенадцатилетнюю девочку.
Но странности продолжались. Для некоторых карточных комбинаций она употребляла необычные выражения, иногда издавая восклицания на иностранном языке, который Роджер не мог определить. К тому же, после того как они переиграли карточный репертуар Кэролайн, Меланта научила их новой игре, о которой супруги никогда не слышали.
Но с каким бы энтузиазмом Меланта ни сражалась в карты, она все еще явно была заторможена. В девять часов, когда они заметили, что глаза у нее слипаются, Кэролайн прекратила игру.
