— Ты болван, — бросила Вика и отвернулась. — За что они только дали тебе кольцо?
* * *
Домой Илья вернулся после полуночи. Пока его везли, вспоминал этот вечер — и улыбался. Да, где-то в глубинах сознания билась мысль о том, насколько все это пошло и гадко. Но до чего ириятно...
— Приехали, Илья Сергеевич, — вывел его из задумчивости голос водителя. С той минуты, когда водитель разглядел на пальце у Ильи кольцо, его отношение к Илье стало подчеркнуто почтительным.
— Спасибо, Вадим. — Илья открыл дверь, выбрался из машины, ощущая необыкновенную бодрость. — Удачи тебе!
— Спасибо, Илья Сергеевич!
Илья проводил взглядом уезжающий «мерседес», потом взглянул на темный подъезд многоэтажки. После особняка Виктора родная высотка выглядела серой мрачной коробкой. Ну, ничего, будет и у него свой дом. Теперь Илья был в этом уверен.
Он не стал вызывать лифт и на свой шестой этаж буквально взлетел по лестнице — давно Илья не чувствовал себя так хорошо. Может, действительно наркотик? Хотя Виктор в ответ на его вопрос о наркотике лишь посмеялся.
— Илья, запомни: те, кто травят себя наркотой, полные идиоты. А я похож на идиота?
— Нет, — искренне ответил Илья.
— Ну так забудь обо всех этих глупостях. Признаю, в нашем клубе есть некоторые секреты. Я расскажу тебе о них позже. Договорились?
— Договорились...
Спать он лег далеко не сразу. Долго сидел в мастерской, глядя на свои картины. Теперь Илья понимал, что писал совсем не то и не так. Лишь последняя работа — с рекой и стаей воронов — ему нравилась. Оно и понятно — ее он написал уже после знакомства с Виктором. Что-то ему это знакомство дало: новую энергетику, новый импульс. Словно мир повернулся другой гранью.
Ночью ему снова снился пес. Илья гладил его по голове, чесал за ушами. Ларч тихо рычал от удовольствия. Правда, попытку поиграть с ним не поддержал: когда Илья бросил палку, чтобы Ларч принес ее, пес лишь недоуменно посмотрел на него. Все попытки научить его приносить палку ни к чему не привели. При этом у Ильи сложилось впечатление, что пес его прекрасно понимал, но просто отказывался играть в эти игры.
Сразу после завтрака он с энтузиазмом принялся за работу. Писал поверх старой работы со стогами — теперь она вызывала отвращение. Работа спорилась, уже к обеду Илья сделал грубую проработку картины. Это был анчар — тот самый, пушкинский. А может, и не анчар вовсе. Просто дерево, страшное, смертельно опасное. Опасность чувствовалась во всем: в изгибах ветвей, в тусклом мертвенном свете, в окутавшем анчар дрожащем мареве. Дерево смерти — даже птицы облетали его стороной.
К вечеру картина была закончена. И это тоже было для Ильи необычно — он привык к тому, что работал над одной картиной неделями, если не месяцами. Затраченное на работу время он считал показателем качества. Теперь все изменилось: он смотрел на дерево смерти и не мог поверить, что написал эту картину за каких-то восемь часов. Даже меньше, если учитывать чистое время работы. Самым удивительным было то, что скорость работы никак не сказалась на качестве. Илья придирчиво осмотрел полотно и пришел к выводу, что оно безукоризненно. Более того — прекрасно.
Ночью ему снилось что-то странное. Собаки он не увидел — вместо нее были какие-то ведьмы. Они кружили над зажатым среди скал озером, звонко смеясь и призывно улыбаясь. Но, если обычным ведьмам было положено летать на метлах, то эти летали вообще без ничего. Они совсем не выглядели жуткими старухами — напротив, это были молодые девушки. Некоторые подлетали совсем близко, их призрачные одежды почти не скрывали обнаженных тел. Вот одна ведьма опустилась рядом, взяла Илью за плечи. Черты ее лица пленяли: тонкие черные брови, чувственные губы. Огромные томные глаза. Ветер шевелил ее волосы, ведьма что-то говорила, звала с собой, пыталась увлечь. Илья ощутил прикосновение ее пышной груди, и тут же рядом гулко гавкнул пес — ведьма отпрянула и взмыла в воздух, послышался оглушающий смех ее подружек. Завертелась карусель: ведьмы с хохотом носились над головой Ильи, Ларч разрывался от лая, пытаясь прогнать, не допустить этих дьяволиц к хозяину.
Окончания сна он не помнил. Но, когда проснулся, уже знал, что будет темой его новой картины. Он знал, кем были эти девушки...
На следующий день, около полудня, в дверь позвонили. Это оказался Виктор, все такой же сияющий и уверенный в себе.
— Здравствуй. Ну, и как наши успехи?
— Привет, Виктор. Да вроде все неплохо. Заходи...
В мастерской взгляд гостя сразу упал на новую картину.
— Валькирии? — усмехнулся он. — Ох уж эти мне хохотушки...
Илья даже вздрогнул.
— Ты их знаешь? — тихо спросил он, думая о том, как это может быть. Ведь это был просто сон...
— Да кто их не знает, — хмыкнул Виктор. — С ними встречается каждый. Но тот, кто соблазнится на их ласки, полный идиот. Надеюсь, тебя они не окрутили? Я как-то забыл предупредить.
— Не окрутили, — ответил Илья. Немного помолчал: — Виктор, я ничего не понимаю. Что происходит?
— Есть два способа объяснения — традиционный и продвинутый. — Виктор сел в кресло у окна, закинул ногу на ногу. — Ты какой предпочитаешь?
— Мне без разницы...
— Тогда начнем с традиционного. Ты читал «Фауста» Гёте?
Илья нахмурился.
— Не читал, — ответил он. — Но примерно представляю, о чем там идет речь.
— Тем лучше. Думаю, ты уже оценил привлекательность того, что тебе может дать Сатана. Красивые женщины, бесподобный секс. Успех в работе, какой бы она ни была. Уверяю тебя: не пройдет и года, как ты станешь одним из самых известных художников. Твои картины будут висеть в лучших галереях мира. Потому что для Сатаны, — тут голос Виктора стал тверже, — нет ничего невозможного. И он щедро вознаграждает тех, кто ему служит.
— Но ты ведь не Сатана?
— Нет, конечно, — усмехнулся Виктор. — Хотя очень надеюсь дорасти до его уровня.
— Но это несерьезно. — Илья подтянул стул и сел напротив своего странного гостя. — Слишком все надуманно. Сатана, продажа души... Какой-то комикс.
— О продаже души я пока еще не говорил. Но ты прав, звучит это все как-то архаично. Поэтому давай перейдем ко второму способу объяснения — продвинутому. Ты слышал о китайских понятиях Инь и Ян?
— Краем уха, — пожал плечами Илья. — Что- то из восточных единоборств. Мягкое — твердое, жесткое — податливое.
— Примерно так, — кивнул Виктор. — Понятия Ян и Инь отражают два основных начала вселенной: мужское и женское. При этом в Ян таится Инь, в Инь — Ян. Одно переходит в другое, и так до бесконечности. На более обобщенном уровне мы выходим на две действующие во вселенной силы — созидающую и разрушающую. И как без тьмы нет света, так и без смерти нет жизни. Об энтропии что-нибудь слышал?
