Валери невольно рассмеялась. Улыбнулся и призрак.
— Так меня, оказывается, зовут Берти, милая госпожа Вайе? — спросил он, все еще улыбаясь.
— Вы думаете, он вас слышал? — ответила вопросом на вопрос Валери.
— Разумеется, — подтвердил призрак. — Или вы до сих пор полагаете меня плодом вашего больного воображения? Обидно же, клянусь пресвятой богоматерью Больянской!
— Вы еще и смеетесь надо мной… — Она протянула руку и коснулась ледяной пустоты, имеющей форму человека.
— Милая госпожа Вайе… — начал призрак.
— Не Вайе! — встрепенулась Валери. — Не называйте меня так, пожалуйста. Меня зовут, если вы хотите быть точным, Валери-Мари-Ортанс Адлар де Альта-Леве.
— Весьма приятно, — призрак поклонился. — Я тоже Адлар и тоже из Альта-Леве.
— Ну, разумеется, — откликнулась Валери, — как же иначе. Ведь вы — минсэре Бертольф? Других привидений здесь не водится.
Призрак снова оживился:
— Так мы родственники? Чьей вы крови? Адуальфа?
— Ольфила, — поправила Валери. — Вашего младшего брата Ольфила, сына Оттона Хромого.
Призрак недоуменно поднял бровь.
— Хромого? Вы ничего не путаете, милая дама?
— Нет, мне кажется.
— Мой отец звался Оттоном Кривым, — объявил призрак минсэре Бертольфа.
— Но как же? — удивилась Валери. — Ведь в летописи…
— Врут, наверное, как всегда, — перебил ее призрак. — Или какая-нибудь описка.
— У меня есть копии! — вспомнила Валери. Она направилась к секретеру. — Вот…
Призрак взял копии в руки — они дались ему! — и принялся их изучать. Валери для удобства включила настольную лампу, призрак не отрываясь кивнул, подсел к столу и, чуть утонув в непромявшемся сиденье кресла, погрузился в изучение текста.
Первым шел текст на французском, и, насколько помнила Валери, имя и прозвище Оттона там не упоминалось; призрак бегло просмотрел его, выказывая очевидную привычку к чтению, и пробормотал:
— А что, почти ничего не наврали…
Потом принялся за фрагмент «манускрипта № 43121» и почти сразу объявил:
— Так и есть! Переписчик ошибся.
— Где, где? — Валери подошла к столу. Вдвоем они склонились над фотокопией.
— Вот здесь, — указал минсэре Бертольф. — Здесь должна быть капина, а проставлен титл.
— Капина? — не поняла Валери.
— Ну, головной знак, — малопонятно объяснил призрак и пальцем нарисовал таинственную капину в воздухе.
— А, «шляпка», — догадалась Валери. — Она же в северингийском языке не употребляется.
— Зря, — сказал призрак. — Как же еще обозначать долгие звуки?
— В северингийском нет долгих гласных, — возразила Валери.
— В мои времена были, — твердо сказал призрак и добавил ворчливо: — Теперь-то все торопятся, спешат… Даже говорить как следует разучились.
— Вы все шутите, минсэре Бертольф, — укоризненно заметила Валери.
Призрак вдруг встал, прислушался. Прислушалась и Валери. Ей показалось, что откуда-то издалека донесся петушиный крик.
— Однако мне пора поспешить, — сказал минсэре Бертольф. — Разговор был приятный, но, увы, пора. До свидания, милая дама. Встретимся послезавтра! — На глазах обретая прозрачность, он прошествовал к двери, та распахнулась ему навстречу, и он вышел из комнаты.
Валери выскочила следом. Минсэре Бертольфа видно уже не было, зато половицы, прогибаясь под его призрачной тяжестью, скрипели и постанывали; позвякивало железо.
— Спокойной ночи, милая дама, — прошелестел по коридору еле различимый голос, — спокойной но…
5
Да, ночка выдалась еще та.
Валери вернулась в комнату. Прибавила звук телевизора, взяла вязание и устроилась в кресле. Было о чем подумать…
Утром ее разбудил настойчивый стук в дверь.
— Да-а, — пробормотала она спросонья.
— Завтрак стынет, мадемуазель Валери, — послышался за дверью голос Жерома Лишо. — Что-то вы заспались.
Она, оказывается, все-таки заснула в кресле. Телевизор работал, вязание лежало на полу, наполовину соскользнув со спиц.
Можно было, конечно, сначала привести себя в порядок, но завтрак сейчас был важнее. После ночи Валери чувствовала волчий аппетит — вполне здоровая реакция молодого организма на стресс.
Валери выключила телевизор, положила вязание на кресло и сбежала по лестнице в кухню.
Тина Лишо окинула ее внимательным взглядом.
— Что это с вами? Похоже, спали одетая?
— В кресле заснула, — сказала Валери, присаживаясь к столу. — Так и спала, не выключив телевизора.
— Видно, хорошо спала, — улыбнулась Тина, подавая ей тарелку с супом. — А мой-то старик всю ночь не спал, кашлял, ворочался. И все из-за того придурка, что под вечер приехал.
— Очень нервничаете, дядюшка Жером? — сочувственно спросила Валери. — Все же обошлось.
Жером проворчал что-то невнятное. После бессонной ночи он выглядел больным: лицо заострилось, кожа посерела. Он вяло ковырял вилкой в тарелке.
Валери ощутила угрызения совести. Надо же: дядюшка Жером не спал, так близко принял все к сердцу, а она сладко проспала всю ночь… за исключением времени, проведенного в обществе призрака минсэре Бертольфа. Правда, сейчас она несколько сомневалась: а был ли призрак? Не приснилось ли ей?
Валери быстренько допила кофе и поспешила к себе наверх.
Фотокопии лежали там же, на столе, где их оставил призрак.
Значит, он все-таки был?
Валери опустилась в кресло. Что же теперь делать? В таких случаях лучше всего привести себя в порядок: умывание, тщательное одевание, макияж — эти средства способны привести в боевое состояние духа любую женщину. Девиз кошек: «Если тебе плохо — вылижись». Девиз женщины: «Если тебе плохо — раскрой косметичку и займись собой».
Стоя под душем, Валери вдруг покраснела, сообразив, что призрак прямо сейчас может наблюдать за ней. «Ну и бог с ним! — решила Валери. — Представим, что я на нудистском пляже. В конце-то концов что я, впервые вхожу в ванную в этом замке? Правда, минсэре Бертольф что-то говорил об осязательности. Но до полнолуния еще далеко…»
Еще с полчаса она самозабвенно наводила красоту, и когда очередь дошла до туфель, к Валери пришло наконец решение. Она вспомнила о рекламках, которые вынимала из почтового ящика каждую неделю. Помнится, один из этих листочков где-то завалялся. Поиски, правда, ничего не дали, но это уже не имело решающего значения.
Спустя еще полчаса она выезжала со двора на своем древнем, потрепанном «фольксвагене».
