Кларк помнил сестру в молодости именно такой. И он знал точно, что для него она всегда останется молодой девчушкой-хохотушкой.
— Они стали такими мизерными, что я с трудом могу оплачивать счета за дом. Но мне сделали предложение продать все, над чем трудился муж, молодежной панк- или рок-группе!
— Очень много, Кларк.
— Льюиса больше нет, — холодно произнес Кларк и поставил кружку с чаем на стол.
Миранда опустила взгляд, чтобы брат не заметил, как на ее глаза навертываются слезы.
Кларк отвернулся от сестры и, встав с плетеного кресла, прошелся по террасе. Облокотившись на столб, крашенный белой краской, Кларк, морщась от ярких лучей уходящего солнца, охватил взглядом имение сестры. Небольшой пруд, сосновый забор по правую сторону от хозяйского дома, скамейку и сплетенные верхушками липы, образующие арку. Ему в глаза бросились два домика для гостей, стоящих по разные стороны от хозяйского дома.
— Ты можешь сдавать в аренду домики для гостей! — Кларк повернулся к сестре.
— Что? Прости, дорогой… — Миранда быстро вытерла слезы с пухлых щек рукавом красного платья и посмотрела на брата.
— Домики для гостей! — Кларк показал рукой на одноэтажные деревянные дома. — Это отличная идея, ты так не считаешь?
Миранда молча слушала брата. Потом взяла кружку и большими глотками выпила весь чай.
— Тебе не нужно будет продавать авторские права Льюиса! — Кларк, тяжело дыша, сел на корточки подле сестры и заглянул в ее глаза снизу вверх. — Домами ты все равно не пользуешься, а получать за них будешь хорошие деньги.
— Дай объявление в газету, и клиенты сами тебя найдут. Во-первых, тебе будет не страшно жить одной, а во-вторых, тебя не будет мучить совесть.
— Ты прав! — Миранда погладила брата по щеке. — Я дам объявление.
6
Уильям Мэрфи, тридцатидвухлетний флорист-дизайнер, пришел в чувство и попытался открыть глаза. Он хотел понять, что произошло, где находится и почему, черт подери, на лице у него какая-то повязка!
Присев на кровати, Уил начал ощупывать лицо. Марлевая повязка была завязана на макушке крепким узлом. Он пытался развязать узел, но все было тщетно. Тогда Уил провел ладонями по телу и понял, что на нем не привычные джинсы и хлопковая рубашка, а какая-то пижама, больше походившая на больничную одежду.
Где я? — спросил он себя, и вдруг в его памяти вспыхнул эпизод.
Уил пытается затормозить, но путает педали и летит прямо на огромные камни. Уил не теряется. Жмет до упора на педаль тормоза и резко останавливает машину, отчего его тело заносит вперед и он ударяется лбом о руль. Подушки безопасности не сработали.
Черт! — мысленно выругался он и попытался встать. Но голова его закружилась и сильная тошнота сжала желудок. Он смог ее пересилить и снова положил голову на мягкую подушку.
В комнате было по-летнему душно. Ясно, что кондиционер отсутствовал. И к тому же, по ощущениям Уила, все окна были закрыты. Пахло медикаментами: спиртом, мятой и тяжелым мускусом.
Больница, точно больница.
Уил снова попытался развязать повязку. Ему хотелось убедиться в своих догадках. Но узел снова не поддался. Тогда Уил просто стянул ее на шею.
В глаза ударил солнечный свет, который радужными кругами расплылся по палате. Стены, потолок и железная дужка кровати возле его ног слились в одно мутное пятно. Стало невыносимо больно. Уил закрыл лицо ладонями и принялся тереть глаза.
Спустя минуту он попытался повторить попытку разглядеть палату, но снова радужные круги, мутные пятна и сильная головная боль.
— А, мистер Мэрфи! — В палату вошел врач, который показался Уилу лишь плывущим облаком. — Зачем вы сняли повязку? Прошу вас, позвольте мне надеть ее снова.
Врач присел на край кровати, и Уильям почувствовал, как холодные сухие руки прикоснулись к его лицу.
— Что со мной? Что с моим зрением? — От своих же слов Уилу стало не по себе. Он снова почувствовал тошноту, головокружение и быстрое сердцебиение.
— Временно, мистер Мэрфи. Вы ушиблись головой, когда попытались резко затормозить. Переломов и порезов нет. Вот только после того, как вы ударились, ваша врожденная болезнь усугубилась.
— Врожденная? — удивился Уил. — Какая?
— Глаукома. Передается по наследству. — Доктор сообщил ему эту новость таким тоном, будто бы Уильям стал единственным наследником шикарного замка на берегу Нормандии. — От незначительного удара у вас повысилось внутриглазное давление. Кровеносные сосуды, питающие зрительный нерв, сетчатку и радужку, славились. И зрительный нерв перестал справляться со своей функцией.
— Когда у меня это пройдет? Сколько нужно времени?
Взяв за плечи Уила, доктор аккуратно положил его на подушку.
— Будем надеяться, что две-три недели. Вам еще повезло. — Уил понял, что доктор встал и направился к дверям.
— У меня нет столько времени! Я не хочу валяться без дела в больнице полмесяца! — Уил снова приподнялся на кровати и ухватился руками за железную дужку.
— Мистер Мэрфи, у вас есть родственники в Сиене?
— Нет, я только вчера собирался переехать в этот город. Как видите, безуспешно. — Уил пытался повернуться на голос доктора, расхаживающего по палате.
— Если бы у вас были родственники, я бы пошел вам навстречу и выпустил из больницы под их опеку, назначив лазерное лечение и прописав таблетки. Потому что неизвестно, как быстро вернется к вам зрение. Может завтра, может через неделю, а может…
— Никогда? — с ужасом в голосе продолжил Уил.
— Будем надеяться, что такого не случится. А теперь отдохните, мистер Мэрфи. Вам нужны силы, чтобы бороться с болезнью.
Уил раздраженно упал на подушку и закрыл лицо ладонями. Ничего не изменилось, такая же темнота. Он на мгновение представил, что слепота будет сопровождать его всю оставшуюся жизнь. Стало страшно.
— Доктор Манрес, к вам пациентка, миссис Лагадан. Она в вашем кабинете, — раздался где-то женский голос, и Уилу захотелось взвыть от горя.
Он не мог сориентироваться в пространстве, не мог даже представить, как выглядит доктор и медсестра. Ему казалось, что возле него кружат воздушные оболочки, имеющие только способность выдувать из себя голоса людей.
— Хорошо, я иду. — Хлопнула дверь, и повисла тишина.
Я сойду с ума, подумал Уил и попытался заснуть, чтобы хоть во сне увидеть окружающий его мир.
