Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
Видаль чувствовал, как ярость нарастает в его душе, стирая границы самоконтроля, который он считал несокрушимым. Чем больше он пытался держать себя в руках, тем яростнее становился.
Гнев, вырвавшееся из-под контроля мужское желание… Эти составляющие достаточно опасны поодиночке, а одновременное пробуждение обоих, чего сумела добиться эта женщина в его объятиях, способно уничтожить самоуважение мужчины и вместе с тем его веру в себя.
Закрыв глаза, Видаль видел в своих фантазиях Флис – обнаженную, готовую утолить разбуженную ею мужскую похоть. От желания ее белая кожа стала бы перламутровой, темно-розовые соски, жаждущие прикосновений его пальцев и губ, набухли бы от наслаждения.
Сгустились сумерки. В саду сработала автоматическая система освещения. Вспыхнувший свет заставил Видаля открыть глаза и осознать, что он творит.
Проклиная себя, мужчина чуть ли не оттолкнул Флис.
Девушку буквально затрясло от отвращения к самой себе. Только теперь она осознала, кто именно столь страстно поцеловал ее. Прежде чем Флис смогла хоть немного разобраться в своих беспорядочных чувствах, прежде чем она смогла предпринять что-либо, прежде чем она успела сказать Видалю, что думает о нем, он первый заговорил как ни в чем не бывало.
Эмоции заполонили Фелисити настолько, что она уже была не в состоянии понять саму себя.
– Я пришел, чтобы сообщить тебе о встрече с адвокатами. Она состоится в десять часов утра. Роза пришлет кого-нибудь с завтраком, так как моя мать вернется не раньше полудня. И еще я должен предупредить, что любая твоя попытка… попытка заставить меня удовлетворить твои плотские желания будет обречена на провал, как и эта. – Он цинично улыбнулся. – Пошедшие по рукам девушки никогда не привлекали меня.
Дрожа от полученного оскорбления, Флис потеряла голову:
– Ты это начал, а не я. И… и ты заблуждаешься насчет меня. Ты всегда заблуждался. То, что ты увидел…
– Я увидел, как шестнадцатилетняя шлюха лежит на кровати собственной матери, позволяя молодому оболтусу лапать себя, а он и рад хвастаться тем, что переспал с ней после того, как это сделала вся футбольная команда.
– Убирайся! – закричала разозленная Флис. – Убирайся!
Видаль ушел прочь.
Фелисити, не вытирая слезы гнева и стыда, заперла дверь на ключ.
Глава 3
Теперь она была не в силах сдержать воспоминания. В мозгу Флис всплыли все неприятные подробности. Она рухнула на стул, обхватив голову руками…
Девушка испытала шок и боль, когда Видаль заявил, что это он перехватил ее письмо Филиппу. Она не ожидала столь жестокого поступка от человека, которого почти боготворила. Прежде она не придавала особого значения тому, что отец и его приемная семья не общаются с ней. Однако после слов Видаля осознание этого стало очень болезненным для нее. Фелисити видела, с какой теплотой Видаль относится к ее матери, и это только усиливало боль. Он не был холоден с Аннабель – только с ней.
Когда мама Флис сообщила, что Видаль пригласил ее на ужин в благодарность за гостеприимство, Фелисити спросила, можно ли ей позвать одноклассников и устроить вечеринку в честь окончания учебного года и сдачи экзаменов. Мама согласилась при условии, что придет не более шести человек. Флис обрадовалась и заверила маму, что все будет именно так. Естественно, девочка была напугана, когда к их скромной вечеринке присоединилась дюжина пьяных подростков.
Она умоляла их уйти, но ее просьбы вызвали лишь насмешки и грубые выпады. Один из парней – Рори – был главарем школьных хулиганов. Зазнавшийся громила играл в футбольной команде школы. Он поднялся наверх с девушкой, совершенно не знакомой Флис. Испугавшись, она бросилась вслед за ними в спальню матери.
После последовавшей ссоры девушка ушла, а взбешенный Рори швырнул Фелисити на кровать. Она пыталась вырваться, но он долго издевался над ней, обливая пивом и осыпая бранью, а потом снова кинул ее на кровать.
В этот момент открылась дверь, и на пороге показались Видаль и ее мама. Сначала Флис ощутила облегчение, но затем она увидела взгляд Видаля, когда Рори развязно заявил:
– Она обожает это. Ей всегда мало. Спросите любого из парней. Они в курсе, что она постоянно наготове. Отличная малышка-нимфоманка.
Флис до сих пор помнила парализовавший ее шок. Она даже не была в состоянии защищаться и опровергнуть сказанное. Вместо этого Флис лежала, онемев от ужаса, пока Видаль выталкивал Рори из комнаты.
Мамино: «О боже, Флис», – громом отзывалось у нее в голове.
Позже конечно же Фелисити все объяснила маме, и та поверила ей, но Видаль уже уехал в Испанию. Та боль, которую она испытала, заметив его полный презрения и отвращения взгляд, превратила девичью влюбленность в чувство ненависти и гнева.
Флис больше не вернулась в школу. Она и три ее близкие подруги поступили в колледж после успешной сдачи экзаменов, и Фелисити дала себе слово сделать все, чтобы мама гордилась ею. Она больше никогда не позволит ни одному мужчине смотреть на нее так, как смотрел Видаль. Она ни с кем не обсуждала, какую боль ей принесло то, что он поверил распущенному парню. Это стало ее личным позором, и теперь Видаль вновь пробудил этот стыд.
Внизу, в библиотеке, в окружении фресок, написанных на библейские сюжеты, застыл с побелевшими губами Видаль. На полках стояли книги в кожаных переплетах с золотым тиснением. В комнате пахло кожей и старой бумагой.
Видаль считал себя человеком строгих устоев, испытывающим глубокое уважение к предкам и осознающим свой долг перед людьми, которые зависят от него. Никогда прежде его не охватывала подобная ярость. Никогда прежде он до такой степени не терял контроль над собой. Во всем виновата Флис.
Если бы не зажглись фонари…
Он смог бы остановиться в любом случае, уверял себя Видаль. Но внутренний голос заставлял его сомневаться. Вполне возможно, он поддался бы эмоциям и не успокоился бы, пока не уложил обнаженную Флис на кровать и не прижал ее своим телом к матрасу.
Видаль зажмурился. Он был уверен, что оставил прошлое позади, но Фелисити, словно отомстив, заставила его вспомнить все.
Ему необходимо покончить с этим. Он должен подвести черту. Должен избавиться от воспоминаний. И для этого нужно избавиться от Фелисити.
Видаль сжал зубы. Как только они встретятся с адвокатом Филиппа и подпишут необходимые документы, дающие Видалю право приобрести дом, который отец завещал Флис, он навсегда вычеркнет ее из своей жизни.
Флис, выплакав все слезы, стояла под душем в ванной комнате, прилегающей к ее спальне. У нее не осталось ни слез, ни злости – за исключением злости на саму себя. Ничего, кроме осознания, что она может простоять всю жизнь под бурным потоком воды, но уже ничто не способно смыть с нее тот позор, на который она сама себя обрекла, ответив на поцелуй Видаля.
Выйдя из душа, Флис потянулась за полотенцем. Может, действительно, ей не нужно было сюда приезжать? В письме, которое Видаль отправил в качестве душеприказчика ее отца, извещавшее, что отец оставил ей в наследство дом, говорило о том, что нет необходимости в ее приезде. Это не было нужно Видалю, однако было нужно ей, напомнила себе Флис, вытирая волосы. Она завернулась в полотенце, не желая смотреть на собственное тело, которое предало ее. Или это она предала его? Если бы у нее было больше опыта, больше любовников, если бы она вела тот стиль жизни, в котором ее обвинял Видаль, если бы она добровольно не запретила себе чувственные удовольствия, ей, конечно, было бы легче справиться с тем, что происходило сейчас.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
