Девушка достала из того же рюкзачка крохотную косметичку ипринялась краситься. Она уронила компактную пудру на пол и лишь тогда осознала,что у нее снова дрожат руки.
К этому она оказалась не готова. Стоило ей начать размышлятьо том, что она сейчас собиралась сделать, о чем собиралась просить, и у нееперехватывало дыхание. А вдруг графиня отклонит ее просьбу? Не может же бегствопродолжаться вечно!
Если графиня откажет в аудиенции, им больше некуда будетидти.
Сейчас Шайлер сильнее всего на свете хотелось домой.Оказаться там, где жили ее бабушка и дедушка. В своей маленькой спальне соблезающей краской и дребезжащим обогревателем. Она уже пропустила целый год вшколе. Через месяц в Дачезне снова начнется сессия. Шайлер мечтала вернуться кэтой жизни, хотя и знала, что та для нее потеряна. Даже если европейский Советпредоставит ей убежище, это еще не значит, что она сможет когда-либо возвратитьсяв Нью-Йорк.
Где-то за стеной оркестр играл «Триллер», Майкл Джексон шелв ритме бхангры, под звон тарелок. Шайлер запихала одежду официантки в рюкзак исунула в мусорный бачок, а потом вышла из уборной и скользнула за бархатныйканат.
— Шампанского? — Предложила официантка.
К счастью, она не опознала в Шайлер коллегу, ехавшую с ней водном автобусе.
— Спасибо, нет, — отказалась Шайлер.
Она прошла к подножию лестницы, разряженная, как индийскаяпринцесса. Девушка держала голову высоко поднятой, невзирая на то, что у нееперехватывало дыхание от страха. Она была готова ко всему, что принесет этотвечер, но надеялась, что ей не придется ждать слишком долго.
Глава 8
МИМИ
— Серебряная кровь намного умнее, чем мы соглашалисьпризнать, — сказал Кингсли, когда они добрались до очередного аэропорта.
Они покинули США накануне вечером. Теперь они вернулись ктому, с чего все начиналось, до того как беготня за химерой погнала их черезполмира. Обратно в Рио.
— Ты так думаешь? — Переспросила Мими, даже не пытаясьскрыть сарказм в голосе. — Ну, тебе виднее. Ты сам из них.
Она надела непомерно большие солнечные очки и сняла с лентытранспортера свой потрепанный чемодан на колесиках «Валекстра». Мими была в бешенствеиз-за требования Кингсли летать эконом-классом. Она привыкла, чтобы ее багажупаковывали в плотную пленку, когда она отправляется за границу. Ее несчастныйчемоданчик страдал от грубого обращения носильщиков. Мими заметила новыйгрязный отпечаток ноги на его блестящем кожаном боку.
— Несмешная шутка, — сказал Кингсли, забрав у Мими чемодан ибросив его на тележку с такой легкостью, словно это был баскетбольный мяч, а недобрых семьдесят фунтов веса. (Мими никогда не путешествовала налегке. Девушкенеобходим выбор.)
— А я и не шучу, — огрызнулась Мими. — Я просто не понимаю,как мы умудрились не заметить этого сразу.
— Если мы венаторы, это еще не значит, что мы никогда неошибаемся. Быть некомпетентным — это одно, а что-то упустить — другое. Мы этогоне искали, потому и не заметили.
Они вышли из аэровокзала под мягкое послеполуденноетропическое солнце. Слава богу, что со здешней погодой все наоборот. Мими ужесобралась было с духом и приготовилась к испепеляющей жаре, но южноамериканскаязима оказалась приятным сюрпризом.
Ленноксы поймали себе отдельное такси до гостиницы, и врезультате Мими с Кингсли снова остались вдвоем. Братья служили под началомКингсли уже не первый век, но держались особняком. Они предпочитали обществодруг друга и обычно говорили только тогда, когда к ним обращались, да и топредпочитали отделываться междометиями. Так что у Мими с Кингсли не было иноговыбора, кроме как разговаривать друг с другом или умирать со скуки.
Кингсли свистнул, подзывая такси, они загрузились на заднеесиденье и медленно поехали в город. Город выглядел таким же великолепным иэкзотичным, как и всегда, но отчего-то вид статуи Спасителя над Корковадобольше не вызывал у Мими прежнего трепета. Она не знала, что и думать, хотяточно знала, что думает Совет. Даже Кингсли хотел ринуться в погоню заЛевиафаном, едва лишь прочитав доклад, но вместо этого его отправили в этонебольшое приключение. Форсайт Ллевеллин надавил на оставшихся старейшин изаставил их объявить поиски хранителя первоочередным делом. Мими, в отличие отсенатора, не была так уж безоговорочно убеждена, что предатели, переметнувшиесяк Серебряной крови, полностью выдали себя во время пожара в поместье Альмейда —да, конечно, их глава, Нэн Катлер, была убита, но наверняка в сообществе имелисьи другие. Кто-то явно должен был помогать стражу Катлер. Хотя сейчас этапроблема Мими не заботила.
В общем, когда Кингсли принялся собирать команду, онавызвалась добровольцем. Ей хотелось убраться из Нью-Йорка, подальше отпотрясенных, скорбных лиц выживших членов Совета. Они все были так слабы иперепуганы! Мими просто бесилась, глядя на этих трусов. Они же вампиры! Где ихгордость?! Они вели себя словно загнанные в угол овцы и, взывая к Форсайту,блеяли, как бы им получше спрятаться.
Ну уж нет, Мими прятаться не собиралась! Она хотела отыскатьтех, кто был повинен в событиях той ужасной ночи, настичь их и перебить.Святотатство — вот что это было. Проявление неуважения. Нападение Серебрянойкрови было злобным и масштабным. Они попытались стереть с лица земли всехстарейшин и стражей клана, оставить в сообществе лишь хиляков, переживших своевремя. Они не выказали ни капли милосердия. Мими намеревалась обойтись с нимиточно так же.
Но сперва им нужно было найти Джордан. Она расскажет, чтопроизошло; Джордан знает, кто принадлежит к Серебряной крови и где онипрячутся.
Потому что Джордан Ллевеллин лишь притворялась ребенком. Насамом же деле Джордан — хранитель, Пистис София, старейшина старейшин, дух,рожденный с открытыми глазами — то есть полностью сохраняющий память. Софияспала тысячи лет, пока Корделия ван Ален не попросила Ллевеллинов, одно изсамых старых и пользующихся наибольшим доверием семейств сообщества, принять еедух в своего новорожденного ребенка. Хранителю надлежало бдить и поднимать тревогу,если бы вдруг Темный князь вернулся на землю. Во время кризиса в Риме именноСофия первой раскрыла предательство Кроатана. Ну, примерно как-то так.
Все это было давно, и Мими не дала себе труд вспомнитьпоточнее. Когда живешь тысячи лет, копаться в собственных воспоминаниях — этовсе равно что искать контактные линзы в груде битого стекла. Прошлое не былоаккуратно разложено по файлам и папкам, с подписанными для простоты названиямии датами. Прошлое представляло собою мешанину образов и эмоций, знаний, которыхты не понимаешь, и информации, про которую ты не помнишь, что владеешь ею.
Когда выдавалась свободная минута, Мими пыталась понять,отчего она так охотно вызвалась в добровольцы. Она пропустила выпускной год вшколе и теперь не сможет закончить ее вместе с одноклассниками. И не то чтобыона так уж сильно беспокоилась о Джордан Ллевеллин. Они встречались всего парураз, и каждый раз Джордан либо корчила рожи при виде Мими, либо грубила ей. Ночто-то внутри говорило Мими, что она должна идти, и Джек не стал ееостанавливать.
