Самым трудным в числе реформ оказалась именно проблема инфляции. Диоклетиан восстановил чистоту монеты и думал, что этого будет достаточно. Каково же было его удивление, когда возвращение к хорошим деньгам не остановило инфляцию – ее маховик был слишком сильно раскручен. И вообще, дело же было не столько в чистоте металла, сколько в общем количестве циркулировавших в обществе денег и – что особенно важно – в доверии населения к деньгам!
Диоклетиан не знал закона Гришема (до рождения этого британского джентльмена оставалось больше тысячи лет), гласящего, что «плохие деньги вытесняют хорошие». Жители Римской империи предпочитали пользоваться более мелкими монетами, в обилии начеканенными предыдущими правителями, и даже денежными суррогатами, а замечательные новенькие денарии из чистого серебра припрятывали, превращая их исключительно в инструмент накопления.
Денежная масса в результате, конечно, сокращалась, но мучительно медленно. Император решил тогда перестать слушать своих советников-монетаристов и обратился к чисто административным мерам.
Если бы лидеры СССР лучше изучали античную историю, они бы знали, чем заканчиваются попытки государственного контроля над ценами. Тогда, в эпоху Диоклетиана, точно так же, как в далеком советском будущем, товары просто стали исчезать с рынка. Никакие угрозы суровых наказаний не помогали против «спекуляции» – по официальным ценам пшеницу было купить практически невозможно: она реально стоила в 63 раза больше официальной, декретированной цены.
Диоклетиан сумел-таки несколько задержать, отложить падение Рима, но с инфляцией справиться до конца так и не удалось – ни ему, ни его преемникам. Есть историки, считающие, что проблемы с национальной валютой были если не главной, то, по крайней мере, существенной причиной развала Римской империи. Тысячи полторы лет спустя что-то похожее можно будет сказать и о другой могучей империи, расположенной значительно восточнее…
Но на чужих ошибках никто не учится – в средние века дебейзмент станет любимым способом решения финансовых проблем большинства западноевропейских монархов. Почти всегда с катастрофическими последствиями – троны шатались, ненужные войны и бунты сотрясали страны. С отчаяния вновь и вновь предпринимались попытки введения контроля над ценами – всегда с одним и тем же печальным результатом.
На этом фоне выделялась Англия, которая на протяжении почти всей своей истории поддерживала высокие стандарты своей монеты. За исключением относительно коротких периодов (правление Генриха VIII, например).
Король Генрих I так яростно боролся за качество английских серебряных монет, что даже отрубал руки владельцам монетных дворов, которых подозревал в дебейзменте.
Фунт, которого не было
Конечно, наивно было бы считать, что политическое и финансовое могущество Британии проистекало исключительно из бережного отношения королевства к своей валюте, но это был важный фактор – и экономический, и политический, и даже военный. Можно, конечно, сделать вывод и противоположный: сильная экономика определяла и силу денег. Но скорее всего истина где-то посередине – успешные финансы способствовали успеху торговли, которая в свою очередь подпирала английский фунт стерлингов. И английское государство.
Даже название, кстати, помогало психологически. (А психология играет колоссальную роль в экономике.)
Происхождение этого загадочного, но солидного и серьезного слова – «стерлинг» – теряется где-то во тьме веков – в старогерманских корнях языка то ли англов, то ли саксов. Но более или менее понятно, что оно означает – по аналогии с однокоренными «стронг» (сильный) и «стерн» (жесткий, строгий и твердый).
Так или иначе, но слово это стало в итоге означать высококачественное серебро, из которого отливались английские деньги. В главной английской крепости Тауэр хранился так называемый «Тауэрский фунт» – около 450 граммов этого самого стерлингового серебра, из которого нарезались 240 серебряных же пенсов. 12 пенсов составляли один шиллинг.
Фунт действительно был на протяжении многих веков самой надежной и солидной европейской валютой – да и в мировых масштабах был окончательно потеснен долларом только после Второй мировой войны. (Правда, первые трещины появились уже после Первой.)
Тем более забавно, что на протяжении веков монеты «1 фунт» не существовало. Имя было, единица счета была, а физического тела не было. Короче говоря, он был условной единицей (опять – у.е.!).
Исторический парадокс – Англия позаимствовала свою денежную систему у римлян. Но не напрямую, а через государство Карла Великого, именовавшееся Священной Римской империей и пытавшееся возродить былую славу и могущество Древнего Рима на новой, сугубо католической основе.
Именно там существовала «либра» (фунт) как основная единица и веса, и денежного исчисления. Либра делилась на 20 «су», а каждый «су» – на 12 денариев.
При Карле Великом эта система ненадолго распространилась на большую часть Западной Европы, но после крушения Священной Римской империи остальные страны от нее отказались. Все, кроме Англии, хотя именно эту страну Карл подчинить себе так и не смог.
Но исторический авторитет великой империи прошлого был поставлен на службу империи новой – и английской коммерции.
Подчеркивая преемственность своих денег, англичане даже сохранили римские сокращения названий – знаменитый знак фунта – это перечеркнутая буква L, происходящая именно от латинской «либры», к либре же восходило и сокращение «LB». Шиллинги – наследники «су» – обозначались латинской буквой «S», а английские копейки – пенсы – имели сокращение «D» – в честь римского денария!
Итак, один (поначалу условный) фунт состоял из 20 шиллингов, каждый из которых в свою очередь делился на 12 пенсов. Но так как фунта как монеты большую часть английской истории не существовало, его надо было, так сказать, в уме держать. Зато, помимо пенсов, чеканилась крона, равная 5 шиллингам, полукрона (2 шиллинга 6 пенсов), флорин (2 шиллинга) и фартинг (¼ пенса). Не забудьте еще и золотую гинею, равную 21 шиллингу (на один шиллинг больше мифического фунта, то есть 252 пенса). И, наконец, на каком-то этапе явился золотой соверен, равный таки 20 шиллингам или 240 пенсам (а значит, и фунту).
И вот теперь попытайтесь представить себя на месте кассира в английском галантерейном магазине, например. Вообразите, что перед вашей кассой выстроилась очередь и вам надо очень быстро высчитать, сколько шиллингов и пенсов, а также флоринов и фартингов дать сдачи каждому покупателю, скажем, с гинеи или кроны! Или полукроны. Невероятно, но факт – английские продавцы и кассиры, английские купцы и мастеровые, да и простой люд в портовом трактире-пабе запросто справлялись с такой арифметикой. Без проблем – щелкали их, как орешки.
Ну и вот скажите мне теперь: могла ли такая страна, с так финансово и математически подготовленным населением, не преуспеть на ниве торговли?
Но если фунт в конце концов появился и как монета и как банкнота, то гинея, наоборот, исчезла из оборота аж в 1816 году. Но лишившись физического тела, осталась условной единицей. Вплоть до 1971 года в гинеях традиционно выставлялись счета адвокатами, врачами и портными. (Очень удобный способ добавить наценку в размере 5 процентов.)
