И все же триумф золота и серебра был далеко не одномоментным событием. Юлий Цезарь возмущался тем, что жители древней Британии по-прежнему использовали в качестве денег железные лезвия в эпоху, когда Древний Рим уже полностью перешел на монеты из драгоценных металлов.
Вообще должно было пройти достаточно много времени, прежде чем золото и серебро окончательно обрели в общественном сознании черты почти мистической силы, пока они не стали пользоваться всеобщим, абсолютным признанием, почти поклонением, причем впитываемым, что называется, с молоком матери.
Считается, что фантастические успехи Александра Македонского были во многом обусловлены экономической силой его государства, качеством коней, оружия, тем, что воины ели много мяса. А экономика была сильна особенно потому, что македонцы имели много драгоценных металлов, чеканили качественные монеты, захватили персидские монетные дворы и так далее. Но разве золото (и серебро) – это какая-то волшебная палочка, скатерть-самобранка, способная добывать из воздуха еду, одежду, жилье, экипировать армию? Разумеется, нет, хотя на протяжении многих веков человечество фактически жило в этом убеждении. И даже в просвещенном XIX веке некоторые незаурядные умы (Карл Маркс, например) не вполне были свободны от некоей фетишизации золота, абсолютизации его могущества и роли в обществе.
Но вот давайте представим себе, что алхимики вдруг преуспели и открыли способ дешево получать неограниченное количество золота из какого-нибудь широко распространенного простенького металла. Что дальше? Ну, первооткрыватель, возможно, успел бы сказочно разбогатеть (хотя, вероятнее всего, его быстро убили бы), но в любом случае секрет долго хранить не удалось бы, и производство золота вскоре стало бы на поток. И что тогда? А понятно, что: золото неизбежно утратило бы свою волшебную силу. Ресурсы человечества ограничены, и для их обмена необходим очень ограниченный в количестве, трудно добываемый инструмент.
Другое дело, что те, кто почему-либо физически получают доступ к большому количеству такого специфического материала, имеют колоссальное, хотя обычно и краткосрочное, преимущество. Например, некоторым старателям очень повезло во время калифорнийской «золотой лихорадки» в середине XIX века – они успели сильно разбогатеть.
Вот и Александр Македонский отчасти преуспел благодаря обилию золота и серебра (при этом я нисколько не пытаюсь умалить его полководческие и лидерские таланты). Дело в том, что золото, как общепризнанный инструмент товарного обмена, мобилизует человеческие ресурсы. Оказавшись владельцем его большого количества, вы как бы перетягиваете одеяло на себя. Поток золотых и серебряных монет (вообще-то они чеканились в то время из сплава того и другого – в специфической пропорции) позволил Александру Великому эксплуатировать богатства не только одной Македонии, но и окружающих земель – даже еще и до того, как он их завоевал физически!
Ведь уже и во времена монет деньги были не в золоте и не в серебре. Деньги были в людских головах.
Общественный «договор» о полном и всеобщем признании денег – и прежде всего, именно золота! – в качестве универсального средства платежа и товарного эквивалента должен был быть вбит глубоко – не только в сознание, но даже и в подсознание. Иначе он не смог бы работать.
Кто же сделал это? Кто – вбивал-то? А никто – бог из машины.
Рождение и ограбление монеты
Серебряные и золотые, а также биметаллические монеты изобрели неподалеку от родных мест Александра Великого – и всего за каких-нибудь четыре столетия до его рождения. Правда, считается, что еще раньше их придумали в Китае, но почему-то они не сразу прижились. Хотя, казалось бы, нужда в них была очевидной: отпиливать куски от слитков серебра или золота при каждой купле-продаже было крайне неудобно.
Впрочем, Китай долго развивался в состоянии почти полной изоляции, и что там происходило, Европа представляла смутно, а потому изобрела монеты для себя заново в VII веке до нашей эры – в Лидии – древнегреческом государстве в Малой Азии (нынешняя Турция). Легендарный фригийский царь Мидас якобы превращал в золото все, чего касался, и так устал от этого своего свойства, что попытался избавиться от него, смыть его с себя, искупавшись в местной речке… С тем предсказуемым результатом, что и вода стала превращаться в золото.
Реки в Лидии действительно намывали некий естественный сплав золота и серебра (так что идея биметаллизма была подсказана природой). Сплаву дали название «электрум» («электрон») – в честь его ярко выраженных электромагнитных свойств, позволявших отличать ценный металл от всякого речного мусора.
В «электруме» было 73 процента золота и 27 – серебра, и вот лидийцы додумались чеканить из него первые, для начала довольно примитивные, монеты. И хотя первые попытки изготовления подделок или неполноценных, «облегченных» монет не заставили себя долго ждать, фальсифицировать сплав было не так-то просто.
Геродот, впрочем, презрительно отзывался о коммерциализме лидийцев, которые к тому же еще и открыли для мира принципы оптовой и розничной торговли, создали первые частные гостиницы, плавили руду, красили шерсть, ткали ковры. Кроме того, они якобы не брезговали продажей своих дочерей в проститутки. С точки зрения Геродота, все это – и изобретение монет, и торгово-промышленные инновации, и проституция – было явлениями одного порядка (привет Карлу Марксу и Гинзбургу!).
Подделать монеты было не так легко, но очень быстро были изобретены и первые способы так называемого «дебейзмента» (снижение качества, ценности денег за счет уменьшения содержания драгоценного металла в монете).
Ранние монеты не отличались совершенством, с боков часто торчали маленькие металлические «заусенцы», которые можно было «отстригать». Кроме того, хорошенько потряся мешком с монетами, можно было оставить на дне немного золотого или серебряного порошка.
Но прошло несколько веков, прежде чем «дебейзмент» стал сознательной финансовой политикой правителей.
Зачем, задумались римские императоры, тратить так много дефицитного серебра на изготовление монеты, ведь денарий все равно остается денарием, даже если мы немного изменим его состав? Можно будет начеканить больше денег, государство станет богаче (а «государство – это я»!).
В I веке нашей эры денарий в Риме делался из чистого серебра. Но к 250 году реальное содержание драгоценного металла в монете опустилось до 40 процентов. Дебейзмент достиг своего апогея в середине III века, особенно прославился император Галлиен, при котором от серебра в денарии осталось разве что название – и в лучшем случае четыре процента содержания.
Думаю, что всякому, кто взялся читать эту книгу, понятно, что за этим следовало – страшенная инфляция. За двести лет цены выросли примерно в три раза, но в последние два десятилетия III века инфляционные обороты набрали совсем уже головокружительный темп. Рим оказался на грани гиперинфляции – и серьезных социальных катаклизмов. Дебейзмент разрушал империю!
И вот вам пример роли личности в истории. К власти пришел исключительно талантливый лидер – император Диоклетиан. Его пакет административных и экономических реформ, видимо, спас империю (хотя и ненадолго).
