Ставрос взял у Эрнандеса мощный бинокль и подошел к окну, выходившему на юг. Здесь, перед окном, стояли четыре стола с аппаратурой, так что диспетчеры могли поддерживать связь, одновременно наблюдая за тем, что происходит на взлетно-посадочных полосах, рулевых дорожках, у ворот. Ставросу вовсе не обязательно было стоять здесь, но ему хотелось быть в гуще событий, когда появится самолет.
— Какая у него скорость? — крикнул он, обращаясь к Эрнандесу.
— Двести узлов, снизился до пяти тысяч восьмисот футов.
— Понятно.
Ставрос снова снял трубку красного телефона, а также включил громкоговоритель.
— Аварийная служба, говорит вышка, прием.
Тишину зала нарушил голос, прозвучавший из громкоговорителя:
— Вышка, я — аварийная служба.
Ставрос узнал голос Тинтла.
— Что случилось? — спросил сержант.
— Объявляю общую тревогу.
После небольшой паузы Тинтл снова задал вопрос:
— А на каком основании?
Ставрос подумал, что сейчас голос сержанта звучит уже не так беспечно.
— На основании того, что рейс один семь пять едва не столкнулся с другим самолетом.
— Черт побери. — Тинтл немного помолчал. — Как вы думаете, что у них за проблема?
— Понятия не имею.
— Захват?
— Захват не означает, что пилот должен нарушать правила воздушного движения.
— Да, конечно…
— У нас нет времени на предположения. Самолет находится в пятнадцати милях, он должен садиться на четвертую правую полосу. Как поняли меня?
— В пятнадцати милях, посадка на четвертую правую полосу.
— Правильно.
— Я оповещу о тревоге остальные службы.
— Хорошо.
— Подтвердите тип самолета, — попросил Тинтл.
— «Боинг-747» семисотой серии, насколько мне известно. Я свяжусь с вами, когда мы увидим его.
— Тогда конец связи.
Ставрос вздохнул и поднес к глазам бинокль. Он начал методично осматривать посадочные полосы, но мысли его вернулись к только что состоявшемуся разговору. Ставрос вспомнил, что несколько раз встречался с Тинтлом на заседаниях Комиссии по аварийным ситуациям. Ему не особо нравились манеры Тинтла, однако Ставрос чувствовал, что этот парень разбирается в своем деле. А что касается ковбоев, которые называют себя «пистолеты и пожарные шланги», то они в основном сидят в пожарной части, играют в карты, смотрят телевизор и треплются о женщинах. А еще моют свои пожарные машины — они любят, чтобы все сверкало.
Однако Ставрос несколько раз наблюдал их в деле и не сомневался, что эти парни могут справиться с любой ситуацией — от аварийной посадки до пожара на борту. И даже с захватом самолета. В любом случае, он не отвечал за их действия и за ситуацию после того, как самолет остановится на посадочной полосе. Радовал еще и тот факт, что действия по общей тревоге оплачивались из бюджета Портового управления, а не из бюджета Федерального управления гражданской авиации.
Ставрос опустил бинокль, потер глаза, а затем снова сосредоточился на четвертой правой посадочной полосе.
Спасательные службы уже прибыли, и Ставрос увидел впечатляющий набор транспортных средств со сверкающими и вращающимися красными маячками. Машины стояли довольно далеко от полосы, на тот случай, чтобы огромный «Боинг-747» не смел их в случае аварийной посадки.
Там были две быстроходные машины для перегораживания полосы и четыре большие пожарные, спасатели, две «скорой помощи», полицейские Портового управления плюс мобильный командный пункт, где имелись средства связи и список радиочастот всех служб и филиалов. Еще Ставрос заметил специальную машину, экипаж которой проходил подготовку в армии США и обучался работе с опасными веществами и материалами. За ними расположились передвижной трап и мобильный госпиталь. Не хватало только мобильного морга, но и он мог быстро появиться, если потребуется.
Эд Ставрос внимательно оглядел всю эту сцену, которую сам создал всего лишь звонком по красному телефону. С одной стороны, он не желал, чтобы возникли проблемы с приближающимся самолетом, но с другой… он уже два года не объявлял общей тревоги, и закралось сомнение, не перестраховался ли он. Однако лучше перестраховаться, чем допустить оплошность.
— Семь миль! — крикнул Эрнандес.
— Хорошо. — Ставрос принялся оглядывать горизонт там, где Атлантический океан сливался с нью-йоркской дымкой.
— Шесть миль!
— Я вижу его.
Даже в мощный бинокль «Боинг-747» казался всего лишь сверкающей точкой на фоне голубого неба. Но с каждой секундой эта точка увеличивалась в размерах.
— Пять миль!
Ставрос продолжал наблюдать за приближающимся лайнером. За годы работы он видел тысячи идущих на посадку самолетов, и в данном случае не было ничего такого, что могло бы насторожить его, если не считать, что радиосвязь с «боингом» по-прежнему отсутствовала.
— Четыре мили!
Ставрос решил поговорить непосредственно с тем, кто руководил аварийной командой. Он взял радиотелефон, настроенный на частоту наземного контроля.
— Спасатель один, я вышка.
Из громкоговорителя прозвучал ответ:
— Вышка, я — Спасатель один. Какая требуется помощь?
Господи, еще один умник, подумал Ставрос. Надо бы тщательнее отбирать на такую работу.
— Я мистер Ставрос, начальник смены. С кем я говорю?
— А я сержант Энди Макгилл, соло-гитарист, «пистолеты и пожарные шланги». Что вам сыграть?
Ставрос решил, что сейчас подобные идиотские шутки неуместны.
— Сержант, я хочу установить с вами непосредственный контакт.
— Считайте, что установили.
— Хорошо… проблемный самолет в зоне видимости.
— Да, мы его тоже видим.
— Он следует заданным курсом.
— Отлично. А то я терпеть не могу, когда они приземляются нам на голову.
— Будьте готовы встретить его.
— А что, радиосвязи до сих пор нет?
— Совершенно верно.
— Две мили, — сообщил Эрнандес и добавил: — Идет своим курсом, высота пятьсот футов.
Теперь Ставрос совершенно отчетливо видел огромный реактивный лайнер. Он передал Макгиллу:
— Подтверждаю, «Боинг-747» семисотой серии, шасси выпущено, закрылки в заданном положении.
— Понял вас, я слежу за ним, — ответил Макгилл.
— Хорошо, тогда конец связи. — Ставрос отложил радиотелефон в сторону.
Эрнандес покинул свой стол и остановился рядом со Ставросом. Несколько мужчин и женщин, у которых не было срочной работы, также выстроились у окон.
