— Ничего! — Горячность его ответа указывала на его растущеебеспокойство. — На западе ничего нет, только лес и равнины… и, конечно же,моря. Кровь Дракона! Искатели?
Он пришел к тому же выводу, что и она. Волшебные хранителигорода, древние слуги основателей. По ее мнению, это могли быть и они. Лишенныеформы — если только они не решали одеться в землю и камень, как тот, когоТезерени называли Драконом Глубин, — хранители принадлежали этому древнемумиру, в отличие от новоприбывшего. Пришелец же нес на себе едва заметныйотпечаток этого мира — как будто он недолгое время был его частью; но, какснова отметила про себя Шарисса, пришел он откуда-то извне. С тех пор как ониоказались отрезанными от Нимта, остался этот континент и его хозяева. Этодолжен был быть кто-то из искателей; однако разве они не являлись частью этогомира?
Лохиван остановился и снял с руки перчатку от доспеха.
— Меч и щит! И как это некстати!
Несмотря на безотлагательность разрешения ситуации, онатакже приостановилась. Присутствие спутника ее успокаивало — настолько, чтоможно было держать мысли под контролем. Его стоило подождать — если это незаймет много времени. Кроме того, беспокойство в голосе Лохивана пробудило вней любопытство.
— Что не так?
Он просунул руку между шлемом и доспехами и начал чесаться стакой яростью, что казалось — он расцарапает себя до крови.
— Проклятая чесотка! Ничего страшного, но от нее страдаютмногие члены клана! Кожа становится все суше и суше! Иногда она чешетсянастолько ужасно, что я вынужден оставить все и чесаться… пока зуд не проходит.
Лохиван вытянул руку и снова надел перчатку. Он вздохнул.
— Ну, хвала Дракону. Прекратилось. Вперед! Слегка удивленнаятем, что воин вроде Лохивана в критические моменты подвержен чесотке, Шариссатем не менее промолчала, стараясь не выдать свои мысли. Ей придется сказать обэтой напасти своему отцу — когда для этого найдется время. Сейчас это моглабыть лишь чесотка, но как знать, во что она превратится в будущем?
Они сделали едва лишь с десяток шагов, когда волшебницавнезапно остановилась Что-то находилось на площади, куда они направлялись. Именноего присутствие она ощущала лишь несколько минут назад за пределами города!Теперь это существо находилось внутри города и впереди! Однако оно же толькочто находилось снаружи…
— Серкадион Мани! — ошеломленно пробормотала она. Имядревнего ученого враадов ее отец использовал в качестве любимого проклятия, иона также переняла его.
Лохивану излишне было спрашивать, в чем дело. Когда Шариссаобернулась и взглянула на него, то увидела, что Тезерени чувствует то же, что иона… Да и кто не почувствовал бы то же самое? Шарисса бросила взгляд нанаходившихся поблизости враадов. Все они оставили свои дела и повернулись внаправлении площади. Наступила тишина. Шариссе показалось, что они испуганы. Вглубине души многие враады боялись, что теперь, почти полностью лишившись своихневероятных способностей, они могут стать легкой добычей при любой угрозеизвне.
Шарисса понимала, что такое вполне могло произойти.
— Я должна телепортироваться, — объявила она. Скорее длятого, чтобы заставить себя это сделать, чем для того, чтобы предупредитьЛохивана.
— Я с тобой.
— Тогда возьми меня за руку.
Он сжал ее руку сильнее, чем намеревался. Клан дракона —точнее, его глава — неодобрительно смотрел на любое проявление страха —независимо от вызвавших его причин. Временами Шарисса испытывала жалость, думаяо том, что приходится терпеть Герроду и Лохивану. Напрягшись, Шарисса перенесласебя и Лохивана на площадь. Ее первая мысль была о том, что стало темно, какночью, хотя до заката солнца оставалось еще несколько часов. Но потом согорчением заметила, что ее глаза плотно сомкнуты.
— Боги! Взгляни на него, Шарисса! Приходилось ли тебе видетьчто-либо столь же громадное и удивительное?
Она осторожно приоткрыла глаза. Вокруг уже собралисьзрители, всех их точно заворожило огромное животное, находившееся на площади.
— Лошадь! — прошептала она. Великолепный конь цвета черногодерева! Ей всегда нравились лошади ее отца, великолепные верховые животные,которых он разводил, совершенно не прибегая к волшебству — словно бросая вызовсамому себе. Однако ни одна лошадь из тех, что ей приходилось видеть, не могласравниться с этим созданием…
Появление именно этого коня и отметили ее чувства. Именноэто животное излучало ту невероятную мощь, которая так встревожила почти всехвраадов — независимо от их магических способностей.
— Где он? Я не позволю, чтобы меня не допустили к нему! Я непозволю снова ввергнуть меня в проклятое небытие, где я был вынужден находитьсятак долго! Где мой друг Дру Зери?
Тут Шарисса поняла, кто это. Его называли Темный Конь, и онкакое-то время помогал ее отцу и путешествовал с ним, когда волшебник блуждал впризрачных странах, где Нимт и Драконье царство Баракаса переплетались подобнодвум страдающим возлюбленным, находящимся рядом, однако не имеющим возможностикоснуться друг друга. Хранители этого мира, в соответствии с тысячелетнейдавности распоряжениями их ушедших господ, воспринимали призрачного коня какнекое отклонение от нормы, которому нельзя было позволить находиться здесь.
Из уважения к Дру они не уничтожили его, а сослали…предполагалось, навсегда. Они недооценили это создание. Люди нервно кружиливокруг площади, не зная, на что способен этот черный как смоль жеребец. Многиеиз них бросили свои дела. Некоторые были даже полуодеты. Но, хотя большинствоиз них и не слышало о Темном Коне, они распознали, что тут налицо уровеньчародейства, каким некогда владели они сами.
— Вы похожи на Дру Зери! — укорял толпу громовой голос. Коньпоразмыслил с минуту, а затем спросил: — Вы — враады? — Он переводил холодныесиние глаза с одного напуганного человека на другого, а в заключение уставилсяна единственного, кто не отвернулся, — на Шариссу.
— Где мой друг?
— Шарисса! — зашипел Лохиван, схватив ее за руку.
Она заморгала, поняв, что вот-вот распластается ничком, инедоумевала, что же, исходящее от Темного Коня, могло стать тому причиной. Ейказалось, что тот может поглотить ее… хотя это было невероятным. Однако этоощущение было сильным, даже очень сильным — пока Лохиван не выступил ей напомощь.
Демонический жеребец закинул голову. Это движение былонастолько естественным для обычного животного, что Шарисса отчасти обрелауверенность в себе. Она глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.
