На рогатину подвесил оба мешка и закинул на плечи. Шкуру Праскева скатала в рулон и сунула мне под мышку. С другой стороны я пристроил небольшой плотницкий топорик.
— Ну, не держи зла, хозяйка. И тогда всё будет у вас хорошо.
А когда поселение осталось позади, откуда-то сбоку из кустов вынырнула моя Гунька. Собачка видать где-то по знакомым местам шлялась, но меня не бросила. Наоборот, побежала впереди, забавно помахивая пышным хвостом. Через двадцать минут я решил, что нужно передохнуть. Всё-таки пёр объёмный и тяжёлый груз. В руках корзину с кольчугой, под мышкой шкура и как на коромысле тащил два увесистых мешка.
Опасность в том, что за мной могли снарядить погоню и тогда придётся большую часть экспроприированного бросить. А там лишнего нет. Прикинул, не оставить ли часть груза и забрать его по утру?
Ну уж нет, своя ноша не тянет. Я тяжело вздохнул, закинул древко с мешками и попёр через лес.
М-да, как же не хватает ёмкости для воды. Мне бы сгодился бочонок, литров на восемь, что стоял у Ждана на столе. Но ещё раз вряд ли удасться наведаться. Меня буду пасти. Я специально заложил крюк, чтобы даже с собачками замучались идти по моему следу. И для этого переходил ручей в нескольких местах.
В пещере разложил свою добычу. Одежду и оружие отнёс в дальний угол. Потом начал разбирать утварь и продукты.
Так уже можно жить. На костре я сварил кашу с убоиной. Один чугунок у меня для взвара, литра на два. А второй поболее, литров пять будет. Вот в нём я и готовил. Сразу на пару дней. И завтрак и ужин. Гуньке выкладывал отдельно. Ей без соли. Пока каша остывала, собачка преданно сидела рядом и гипнотизировала плошку с едой.
Глава 4
Эх, красотища! Утром меня со страшной силой потянуло на подвиги. Так захотелось физической нагрузки. Ночью прошёл дождь и сейчас пахнет влагой и свежестью. Я решил пробежаться в сторону реки. До неё километра два будет, если напрямки. Зато какой кайф искупнуться, правда я ещё осторожничал, место незнакомое. Вдруг поймаю корягу. Вода бодрящая, на обратном пути и согрелся.
— А ну пошла, — вот же гадина. Я специально закрыл котелок с едой, обложив камнем. Но какая-то живность, похожая на гибкую ласку, стремительно кинулась прочь.
Да, на мои продукты здесь желающих хватает. Надо что-то с этим делать.
В течении недели я обживал своё логово. Первым делом срубил тонкую осину и натесал топором несколько подходящих заготовок. Из тех, что помельче, соорудил себе лежбище. На обрешётку из крупных веток кинул лапник. А потом медвежью шкуру. Она и служит мне постелью.
А вот из деревяшек потолще я сбил загородку. За неимением скоб и гвоздей крепил кожаными шнурками. Получилась довольно крепкая и плотно подогнанная под входное отверстие дверь. Каждый раз мне приходилось на ночь забивать клинья, чтобы невозможно было легко сдвинуть её с места. Теперь я стал быстрее засыпать и перестал прислушиваться к звукам ночного леса. И хотя Гунька при все своей безалаберности и потешному виду была неплохим сторожем, мне было спокойнее за преградой. В лесу полно зверья, мне попадались и волки, и медведи. И даже раз показалось, что на том берегу реки утолял жажду самый настоящий тигр. Допускаю, что у страха глаза велики и это была крупная рысь. Но не забуду, как зверь прекратил лакать и поднял тяжёлую башку. Он посмотрел в то место, где я прятался, неохотно развернулся и мощным прыжком преодолел несколько метров до густого кустарника. А я минут пять ещё опасался выйти из укрытия.
Выходя из пещеры, я никогда не расставался с ножом и кормилицей-пращей. Для последней у меня была сумка с подобранными снарядами. Я тщательно отбирал их по форме и весу. На расстоянии 50 метров я спокойно укладывал смертоносный снаряд в цель, размером с маленькое блюдечко. На дистанции 100 метров я не промажу по цели, близкой к силуэту человека.
Максимальная дальность при броске навесом метров двести пятьдесят. Но тут как карта ляжет. Я даже забрасывал и на четыреста метров, но это уже чистый спорт. Тут дальность броска зависит от длины пращи и веса снаряда. Вес кругляша был в пределах ста пятидесяти-двухсот граммов. Это оптимально, для среднеразмерной цели. Для поражения утки или зайца хватало камня поменьше. Два-три замаха, лёгкий свист и жертва трепыхается в судорогах.
Я старательно выбирал место на речке, где поставить свою снасть. Мне глянулась заводь под раскидистой ивой, там много растительности и по утру частенько играла рыба. Для приманки бросал в корзину остатки ужина, выбирая кусочки потверже. Чтобы приманка не развалилась.
Оставив вершу я решил проверить ей часа через три. Можно навестить и к вечеру, но в ловушку могут попасть лягушки и раки, отпугивая при этом рыбу.
Серьёзная рыба типа жереха и лососевых, любящая простор, в вершу не полезет. Но к вечеру я с удовольствием вынул из ловушки десяток краснопёрки, приличного линя и тройку окуней. Весь улов я тут же почистил и потащил домой в котелке. У меня получилось что-то среднее между ухой и тушёной рыбой. В любом случае после мясной диеты рыбка показалась сказочно вкусной. Гунька, правда не оценила, выжидающе смотрела на меня. Потом горестно вздохнула и стала прекрасно трескать рыбу.
Вечером лежал около остывающего кострища и, закинув руки за голову, смотрел в небо. Мысли текут неторопливо, но достаточно продуктивно. Я частенько пытаюсь определить точное время и место моего провала в прошлое. И мои предыдущие намётки подтверждаются. Где-то 13–15 век по новому стилю. Место — я бы сказал, восточная Европа. Возможно, Псковщина или Польша, княжество Литовское. Явно северная часть европейского континента, но южнее Скандинавии. По времени — начало лета, ночи довольно прохладные. Нередки дожди, хотя не исключено, что просто это лето такое аномальное. И я, к примеру в реальности, нахожусь в где-то районе нынешнего Воронежа, по соседству с кочевыми племенами. Это в моё время этот город окружён только небольшими рощицами. А веков пять-шесть назад наверняка там были бескрайние леса.
Времени у меня навалом, и я предавался неким размышлениям общего характера. А подумать было о чём. В нынешнее время существовало всего три основных класса. Это крестьянин, работающий на земле и добывающий пропитание своим тяжёлым трудом и потом.
Купеческое братство, промышляющее торговлей и различными промыслами.
Ну и воины, суть которых в завоевании и удержании власти, а
