он. Ниже. — Ты ведешь себя безрассудно.
— Расслабься, Туро. Здесь меня не убьют.
Я качаю головой под клубную музыку, наслаждаясь моментом релаксации. Это были напряженные две недели, и у меня почти не было времени отдохнуть, не говоря уже о сне.
— И почему ты так уверен в этом?
— Потому что они думают, что я никогда не буду настолько глуп, чтобы прийти в клуб конкурирующей организации всего с пятью мужчинами, полностью разоблаченным и не имеющим выхода, — говорю я, ухмыляясь ему. — Они предполагают, что у меня есть дополнительные люди, скрывающиеся в толпе, и подкрепление снаружи. Они не рискнут начинать что-то, не убедившись, что сами не окружены и не оказались в ловушке.
Артуро имеет право усомниться в глупости решения прийти в такой клуб, как «Флоренция». Он принадлежит итальянской мафии и управляется как совместное предприятие с армянской организованной преступностью. Семья, когда-то являвшаяся вершиной Подземного мира, под нынешним руководством превратилась в раковую опухоль. Они пожертвовали своей моралью и всеми жесткими позициями, которые у них когда-то были, ради краткосрочной прибыли. Я знаю, что помимо обычных наркотиков и оружия, они позволили армянам управлять сетью торговли людьми в целях сексуальной эксплуатации через клуб.
Отвращение заставляет мои кулаки сжиматься. Картель Де Силва не занимается женщинами. Никогда не занималась никогда не будет. Это грязный бизнес, который оставляет слишком много незавершенных дел и легко и часто становится мишенью для правоохранительных органов.
Это эгоистичная линия, которую мы провели на песке, а не рожденная из милосердия или доброты. Просто есть гораздо лучшее применение женщинам, чем принуждение их к сексуальному рабству.
Марко смеется. — Таким образом, причина, по которой они не нападут, заключается в том, что они просто не поверят, что ты настолько глуп, чтобы делать именно то, что делаешь. С уважением, — добавляет он.
— Глупый, наверное. — Я допиваю остаток напитка и машу одному из своих людей, чтобы тот налил ему еще. — Или, может быть, я только что перехитрил их всех.
— Тебе лучше быть правым, Тьяго. Это чертовски рискованный шаг.
Я наклоняюсь вперед, прищуриваясь на Артуро. Он знает больше, чем кто-либо, что именно я здесь делаю. — Здесь она исчезла. Вероятно, здесь ее убили. Мне плевать на риск. Я убью их всех, сегодня вечером, завтра, через неделю или через год. Они все умрут.
Он наклоняет голову, зная, что от этой конкретной темы следует отойти. Марко протягивает мне свежий стакан и в знак тихой солидарности сжимает мое плечо.
Я отмахиваюсь от него. Мне не нужна ничья жалость.
Мне нужна месть.
И именно поэтому мы здесь сегодня вечером.
За три месяца до моего приезда в Лондон моя сестра Адриана приехала сюда на каникулы со своей лучшей подругой, нашей неофициальной приемной сестрой. Они обе недавно окончили университет и были в Лондоне, празднуя это событие, наслаждаясь молодостью и предвкушая будущее.
Они приехали во Флоренцию в поисках ночи выпивки и веселья, как и многие другие молодые люди двадцати с небольшим лет.
Той ночью домой вернулся только одна из них.
Адриана растворилась в воздухе, и больше о ней никто не слышал. Из нескольких источников поступила информация о том, что ее изнасиловал и убил армянин, с которым она встретилась той ночью. Армянин, имя которого оставалось неизвестным до вчерашнего дня, когда Хоакин, один из моих людей, пришел ко мне с именем, которое он узнал от информатора.
Юрий Дадурян.
Адриана никогда не участвовала в картельном бизнесе. Мы с отцом позаботились об этом, но она, несмотря ни на что, никогда не интересовалась этим. Мы скрыли ее личность и посоветовали ей сосредоточиться на учебе. Она преуспела, окончила учебу, а затем вошла прямо в логово льва, совершенно не подозревая об опасности вокруг нее.
Она была невиновна. Она не заслуживала смерти.
Я не понимал, почему ее убили. Это не имело смысла. Еще меньше смысла было в том, что это сделали армяне. Конечно, в то время у нас не было присутствия в Европе, но имя Де Силвы по-прежнему было известно во всем мире.
Они должны были знать, что им следует держаться подальше.
Мышца на моей челюсти опасно дергается.
Я позабочусь о том, чтобы все, кто причастен к ее смерти, умерли смертью в сто раз более болезненной, чем та, которую перенесла она. И я собираюсь найти ее тело, чтобы достойно похоронить ее дома, а мой отец наконец сможет спокойно оплакать смерть своей дочери.
— Вот почему мы здесь, — говорит Артуро, наконец соединяя точки. Его взгляд становится настороженным. — У вас есть зацепка на Адриану?
— Юрий Дадурян.
Глаза Марко расширяются. — Кто это?
— Человек предоставляющиц Армянское оружие напрокат. Его видели с ней той ночью. И он здесь сегодня вечером.
Туро чешет нос. — А почему мы не могли пойти за ним на улицу или прийти домой? Или, честно говоря, где-нибудь, кроме здесь?
— Потому что, — говорю я, вставая и подходя к краю балкона и глядя на толпу людей подо мной. Я бросаю на него взгляд через плечо. — Я хотел отправить сообщение.
Артуро поднимается на ноги и присоединяется ко мне на балконе. — Нам нужно уйти. Ты нас убьешь.
— Вы знали, что это возможно, когда подписались на роль моего советника. Мой взгляд сканирует толпу. — К тому же, у меня нет планов умереть сегодня вечером.
— Да, черт возьми, давай сделаем это, — восклицает Марко, взволнованно подпрыгивая рядом со мной, его кровожадность нуждается в утолении. — Я был здесь раньше, я подготовлю заднюю комнату и посмотрю, смогу ли я найти Дадуриана.
— Тьяго, подумай об этом, — умоляет Артуро.
— Да, — отвечаю я, осматривая толпу в поисках человека, чью фотографию я часами изучал с тех пор, как увидел ее вчера вечером.
Артуро, вероятно, что-то скажет в ответ.
Если да, то я этого не слышу, потому что в этот самый момент мои глаза останавливаются на розовом.
Розовое платье в толпе, сияющее как маяк в ночном клубе так же ярко, как и в том офисе.
Это она.
Неожиданно, как по безумной иронии судьбы, она здесь. Самозабвенно танцуя, руки над головой, шея откинута назад, на лице отпечаталось удовольствие, а тело колеблется в такт музыке.
Похоть врезается в меня, как сбежавший поезд, без большего предупреждения, чем в прошлый раз. Я сразу же очаровываюсь и не могу отвести взгляд. Интересно, такое же лицо она делает, когда кончает?
Я намерен это выяснить.
Секс всегда был для меня просто транзакцией; способ снять напряжение с теми, кто хочет и доступен, без имен и никаких условий.
И теперь
