редким явлением, чем его улыбка.
— Ты всегда можешь вернуться к этой старой птице и избавить нас от необходимости слушать твои дельфиньи крики, когда кончишь. Тогда ты сможешь принести нам еще пять штук, — пошутил Чейз, и я рассмеялся.
— Я издавал звуки дельфина только в один раз, — защищался я. — Девушке это нравилось. Вообще-то, я изображаю всех морских обитателей, но ты, наверное, не уловил, как я изображаю морскую черепаху. Они, кстати, так звучат, когда трахаются… — Я откинул голову назад и начал мычать, одновременно дергая бедрами и хлопая руками, как ластами.
Фокс фыркнул, а Чейз расхохотался, наблюдая за мной в зеркало заднего вида. Машина вильнула, и Фокс пнул его между подлокотниками.
— Смотри на гребаную дорогу.
Чейз отсалютовал ему, а затем его взгляд вернулся ко мне через зеркало. — Хуже всего то, что я знаю, что ты не выдумываешь это дерьмо, — сказал он сквозь свой низкий смех.
— Если это для кого-то фетиш, то я это сделаю. Просто говорю, — ответил я, закладывая руки за голову и широко расставляя ноги.
— Ты такой засранец, чувак. Не знаю, почему мне это нравится, но, блядь, нравится. — Чейз покачал головой. — Вы когда-нибудь задумывались, что бы сейчас подумала о нас всех Роуг?
В машине повисла тяжелая тишина, и я убрал руки из-за головы, обменявшись взглядом с Фоксом. Его руки были крепко сжаты в кулаки, и я предположил, что это означало, что он забыл о девушке так же сильно, как и я. То есть, совсем нет. Клянусь, иногда я все еще ощущал ее запах, тот кокосовый шампунь, от которого я сотни раз просыпался на Сансет-Бич. После всех этих лет ничто о ней не стерлось из моей памяти. Я не хотел забывать. Даже несмотря на все это гребаное дерьмо между нами. У нас было негласное правило — не говорить о ней. И я имею в виду, что мы никогда, блядь, не говорили о ней. Так почему же Чейз вспоминал о ней?
— Еще раз произнесешь ее имя, и я вырву тебе язык, — сказал Фокс тихим, но убийственным тоном.
— Полегче, брат, — успокаивающе сказал Чейз. — Это просто вырвалось. Я не знаю, почему она вообще пришла мне в голову.
Фокс был чертовски напряжен, как стояк размером с человека, обтянутый слишком тугой резинкой. Я подтолкнул его ботинок своим блестящим мокасином, заставляя его встретиться со мной взглядом.
— Она осталась в прошлом. Кого волнует, что она подумает о нас сейчас? — Спросил я, пожимая плечами, и Фокс что-то проворчал в ответ, а его челюсть начала подергиваться.
Хотя не могу сказать, что я не думал об этом раньше. Десять миллионов и один раз, если быть точным. И более конкретно, что бы она подумала обо мне теперь, когда я совсем вырос, мои мускулы налились, а мой член испытан и имеет толпу обожательниц. Я больше не был каким-то маленьким девственником, который не знал, как правильно целоваться, не говоря уже о том, как правильно трахаться. С тех пор как одна девушка предложила мне отсосать за пятьдесят долларов, когда мне было восемнадцать, я понял, что вместо того, чтобы сводить концы с концами, я мог бы заработать на единственной вещи, которую подарила мне мама. Все, что для этого потребовалось, — это немного усыпить душу, и вуаля, зарабатывать так деньги стало легко. Но не так легко, как танцевать стриптиз, который я обожал до усрачки. Целая куча девчонок выкрикивала мое имя, пока я совал свой член им в лица? Да, эта работа была создана для меня. Просто так получилось, что эскорт приносил больше денег. А там, где были деньги, был Джей-Джей. По крайней мере, я продал свою душу за хорошие деньги.
Потом случился трах. И если бы поедание кисок было олимпийским видом спорта, я бы стал золотым призером. А если бы проводился конкурс «Член года», то у меня была бы целая полка, посвященная моей победной серии. Жаль только, что Роуг никогда не видела меня таким, и я был обречен жить в ее памяти как тощий мальчишка, который однажды попытался поцеловать ее и потерпел столь впечатляющую неудачу, что это до сих пор остается одним из самых неловких моментов в моей жизни. Не ходи туда, братан.
Роуг никогда не была безопасной темой ни для кого из нас. Даже Чейз напрягся, несмотря на то, что именно он упомянул о ней. Она была как призрак Арлекина, который преследует нас время от времени, вызываемый одним лишь именем, как Кровавая Мэри. Но вместо того чтобы ударить тебя в спину ножом, она пинала тебя по яйцам и била в сердце одновременно.
Песня закончилась, и Чейз отключил мой телефон, прежде чем закурить еще одну сигарету.
Стук.
Я замер от шума, который определенно доносился из багажника машины.
Стук, стук.
Я крутанулся на своем сиденье, а Фокс подался вперед, и его глаза приковались к Чейзу, который вел себя так, будто не слышал этого дерьма.
— Чейз… — сказал Фокс, его тон был полон предупреждения. — Кто в багажнике?
Чейз глубоко затянулся сигаретой, избегая ответа еще несколько секунд, в то время как тот, кто был там, начал биться и кричать сквозь кляп. — Ну… помнишь того парня Фрица? Я случайно проехал мимо него по пути сюда и подумал, какого хрена? Убьем двух зайцев одним выстрелом сегодня.
— Это не один выстрел, — прорычал Фокс. — У меня был план разобраться с Фрицем, и ты же знаешь, что мы не совмещаем работу, особенно когда она, блядь, не спланирована. Так все и заканчивается. Так ловят идиотов.
Я застонал, пнув спинку кресла Чейза. Почему именно сегодня? Когда я был на седьмом небе от счастья и готов был лечь в постель с тюбиком смазки и улыбкой на лице?
Несколько дней назад Фриц изнасиловал девушку, которая работала в моем клубе. Он был каким-то отморозком, забредшим в город в прошлом месяце, но мы не обращали на него внимания, пока он не показал свое истинное лицо и не тронул одну из моих девочек. Его смерть была предрешена, но даже в Сансет-Коув убийство не сойдет с рук, если его толком не спланировать. То, что Чейз подобрал его, не согласовав это с Фоксом, было равносильно тому, чтобы помочиться на наш кодекс. Это было чертовски неправильно.
— Господи, Чейз, — пробормотал я. — Ты что, с ума сошел?
— Я увидел возможность и, блядь, воспользовался ею, — возразил Чейз, выпуская дым из легких, когда на большой скорости свернул с дороги. — Не вижу проблемы.
Фокс был
