ИГРОВАЯ ПЛОЩАДКА ДЛЯ ГРЕШНИКОВ
Команда Арлекина, Книга 1
Автор:
Кэролайн Пекхэм и Сюзанна Валенти
Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его по сети интернет. Просьба, после ознакомительного прочтения, удалить его с вашего устройства.
Перевод выполнен группой: delicate_rose_mur
Эта книга посвящена презервативам Джей-Джея.
Большим, толстым, длинным и широким,
Ребристым и пропитанным спермицидом.
Клубничным, банановым, персиковым и со сливками.
Одному выброшенному в куст, другому — в ручей.
Троянец, Дюрекс, Скайн и Корона,
Вскрывай его и отправляйся в город.
Двойная плотность или ультратонкий материал.
Выбери свой яд и наслаждайся внутри.
Я не мертва.
Я ахнула, когда эти три слова эхом прозвучали в моем черепе, и воспоминание о руках Шона, крепко сжимавших мое горло, угрожало утопить меня в ужасе.
Я видела свою смерть в его глазах, наблюдала, как ярко-голубой цвет их, казалось, вспыхивал энергией и возбуждением, когда он прижимал меня к стене и душил лишая гребаной жизни. — Извини за это, сладкие щечки. Я действительно буду скучать по твоей заднице, но у меня не может быть свидетелей. Ты понимаешь. — Это были его последние слова, обращенные ко мне, когда я боролась за свою гребаную жизнь, брыкаясь, царапая и раздирая его руки, хотя его хватка ни разу не ослабла. Последние слова, которые я когда-либо должна была услышать, когда он сжимал и сжимал, пока у меня не зазвенело в ушах, темнота не застелила мое зрение, и я не провалилась в глубочайшие глубины забвения. Я думала, что умерла. Черт, может, так оно и было.
Но почему тогда у меня так чертовски сильно болит горло? Голова раскалывается, а в теле ощущается тяжесть, какой я никогда раньше не испытывала.
Я застонала, открывая глаза, но все, что сорвалось с моих губ, было хриплым карканьем, которое огнем обожгло мое горло. Даже с открытыми глазами темнота не отступала. Стояла кромешная тьма, а воздух, который я втянула в легкие, был спертым и оставлял на языке запах влажной земли.
— Шон? — прохрипела я, но это едва ли было похоже на его имя, и он все равно был последним гребаным человеком, которого я хотела видеть. Но мой разум был затуманен спутанными, разрозненными мыслями и воспоминаниями, и он был единственным человеком, за которого мой неисправный мозг мог ухватиться прямо сейчас.
Я попыталась поднять руку, чтобы убрать волосы с лица, но обнаружила, что они прижаты к моей груди.
Когда я сделала еще один вдох, какая — то грубая, колючая ткань прижалась к моим губам, и мое сердце подпрыгнуло от страха, когда я поняла, что тяжесть, которую я ощущала, была не в моем теле — она была на моем теле.
Меня что-то сковывало, прижимая мои руки к бокам и удерживая в темноте. Запах влажной земли окружил меня, утопив в нем, и хрип страха сорвался с моих губ, когда ужасающая мысль пришла мне в голову.
Я не была мертва. Но я была похоронена.
С тревожным криком, который вызвал еще большую боль в моем чувствительном горле, я сильно дернула себя за руки и почти зарыдала от облегчения, когда мне удалось поднять их вверх по телу, пока я не откинула волосы с лица и не прижала дрожащие пальцы к грубой материи, в которую я была завернута. На ощупь это было похоже на какой-то сверхпрочный мешок или брезент.
Паника впилась в меня когтями при мысли о том, что я нахожусь под землей, и дрожь страха пробежала по моей коже, когда я задалась вопросом, сколько воздуха у меня осталось здесь, внизу. Каждый вдох, который я делала, казался скудным, наполненным запахом влажной земли, от которого мне хотелось блевать. Но рвота сейчас не улучшит моего положения, а мне действительно нужно было улучшить свое гребаное положение, иначе, я была уверена, что эта мертвая девушка станет еще мертвее.
Я прижала ладони к мешку перед лицом и попыталась надавить на вес над ним, начав подтягивать ноги.
По мере того как тяжесть надо мной смещалась, а давление на мою грудь внезапно усилилось, из меня вырвался хриплый крик ужаса, и я начала метаться и брыкаться с еще большей силой. Я ругалась, пиналась и царапала грубую материю, в которую была завернута, пока моим ногтям не удалось разорвать ее.
Холодная влажная земля хлынула через отверстие, как только оно образовалось, и я издала надломленный крик чистого ужаса, когда грязь посыпалась мне на лицо.
Я стала брыкаться еще сильнее, загребая ладонями огромные комья грязи, и как-то умудрилась принять сидячее положение, пытаясь задержать дыхание, по грязь нескончаемым потоком продолжала сыпаться на меня.
Я сильно зажмурилась и боролась изо всех сил, пока копала, ползла и прокладывала себе путь к поверхности.
Мои легкие болели от отчаянной, неотложной потребности, и страх давил на меня почти так же сильно, как грязь, в которой я была похоронена. Но как раз в тот момент, когда мое тело почувствовало, что готово сдаться, моя рука вынырнула на поверхность, и желанный воздух омыл мою ладонь.
С решительным рычанием я капнула сильнее, отталкивая от себя грязь, пока мне не удалось высвободить из нее голову, и я судорожно вздохнула с облегчением.
Я кашляла и отплевывалась, прижимаясь щекой к прохладной земле, все еще наполовину погребенная под ней, и внезапно у меня совсем не осталось сил, потому что я пыталась успокоить свое бешено колотящееся сердце.
Тусклый, бледно-голубой свет рассвета пробивался сквозь деревья, которые окружали меня, и я медленно приоткрыла глаза, пытаясь сориентироваться. Крики чаек, перекликающихся друг с другом, и соленый привкус в воздухе подсказали мне, что я нахожусь недалеко от моря, и я застонала, пытаясь понять, как я здесь оказалась.
Но это было бесполезно. Последнее, что я помню, это руки Шона, сомкнутые на моем горле, пока он пытался убить меня. Затем наступила темнота. Тогда была ночь… сколько же прошло часов? Как долго я была под землей? И насколько близко я была к тому, чтобы умереть?
Я издала еще один хриплый стон, когда боль в шее на мгновение привлекла все мое внимание, а стук в черепе заставил меня снова молиться о забвении.
С проклятием, которое прозвучало так, будто говорила даже не я, благодаря повреждению, которое этот мудак причинил
