и немедленно закусить.
Уговаривать никого не пришлось. Все выпили и застучали вилками. Но поскольку веры в спокойный неторопливый ужин уже ни у кого не было, сразу же решили выпить по второй.
Дальше ужин развивался довольно-таки стремительно. Все по очереди предлагали выпить: кто за здоровье, кто за дружбу, а кто за любовь. За любовь, естественно, предложил выпить дед и при этом галантно поцеловал Памеле руку.
— Вот дед дает, — шепнул мне Степка.
— Да, разошелся старый ловелас.
Всем было весело. Даже Михаил Александрович вне обыкновения шутил и рассказывал анекдоты. Потом дед достал гитару и, адресуясь к Памеле, страстно завел «Очи черные». Памела поплыла...
«Ну, дед, ну, дает», — поразилась я. Дальше больше: отец перешел к приблатненным песенкам, которые они распевали на пару с Сашкой, исполнившим роль крутого жигана. А дед с гитарой в руках сбацал чечетку. Памела была в восторге, Джед тоже.
Мы еще долго так веселились, пока Санька не предложил пойти на воздух проветриться. Профессор Маклахен к этому времени уже дремал в кресле, Михаил вел беседы с молодежью, а Памела с дедом уже никого не замечали вокруг.
— Господи, как же хорошо, — сказала я, выходя на крыльцо и вдыхая свежий ночной воздух. — Здесь посидим или пройдемся?
— Пошли погуляем, — предложил Санька.
Мы вышли на тропинку, огибающую наши дачи. Если бы мы жили в деревне, то правильно было бы сказать, что мы вышли за околицу. Сашка обнял меня за плечи, и мы потопали между березами, посаженными вокруг поселка еще первыми поселенцами лет пятьдесят назад. Декорация была предельно романтичная: ночь, луна, трель соловья. И вдруг из темноты прогремел голос:
— Это как же понимать?
Я аж вздрогнула и прижалась к Сашке.
— Гости за столом, а хозяйка в кустах целуется? — продолжил голос.
— Господи, Боже ты мой! Михаил, ты, что ли? — Я перевела дыхание. — Напугал до смерти. Кто целуется-то? А впрочем, тебе-то что за дело? Шел бы ты спать.
— Я бы пошел, но поскольку теперь это не мой дом, я не знаю, где мне можно лечь.
«Ну, положим, этот дом никогда твоим не был», — подумала я.
— Однако он прав, — сказала я Саньке, — надо куда-то всех разложить.
— Погуляем немного и разложишь. Куда спешить?
У Саньки было явно романтичное настроение, у меня, впрочем, тоже.
«Ладно, — подумала я, — полчаса ничего не решают».
И мы пошли гулять дальше. Однако голос моего бывшего нудно взывал из темноты к моей совести.
— Чтоб он провалился, — озлилась я, — все настроение испортил. Ладно, Сань, пошли обратно. Он все равно не отвяжется, я его знаю.
Сашка проводил меня до калитки и отправился на свою дачу. Михаил же плелся за мной следом и ныл:
— Марианна, может, действительно погуляем? Ночь какая дивная.
— Ну и гад же ты, Лаврушин. Ты когда от меня отстанешь? Что ты лезешь в мою личную жизнь?
Михаил Александрович понурился.
— Ну, ладно, — смягчилась я, — пошли укладываться.
Дед с Памелой ворковали на террасе, мальчишки играли в шахматы, а пьяненький Джед по-прежнему дремал в кресле.
— Ребята, давайте спать ложиться, — крикнула я парням. — Пап, предлагаю Джеда положить в твою комнату, там еще диван есть, Сережку к Степану, а Памелу в комнату для гостей. Я сейчас постелю.
— А я где буду спать? — обиженно спросил бывший.
«Действительно. А где же он будет спать? Комнат-то больше нет», — призадумалась я.
— Я могу лечь в твоей комнате на полу, — выдвинул предложение Михаил Александрович. — Ты знаешь, я неприхотлив.
Я аж задохнулась от подобной наглости.
— Ну уж нет. Еще чего захотел?
— Это почему же нет? У тебя что, конкретные планы на нынешнюю ночь?
— Нет у меня никаких планов. А впрочем, какое твое, собственно, дело до моих планов?
Тихо начавшаяся перепалка стала перерастать в скандал.
— В чем проблема? — заглянул в гостиную отец.
— Да вот, как выяснилось, мне в этом доме нет места, — драматически заявил бывший.
На шум подтянулись мальчишки.
— Пап, ложись на мою кровать, а я лягу на полу, — предложил Степка.
— Ну, зачем же на полу? — сказал отец. — Сергей ляжет у Степки, мы с Памелой в комнате для гостей, а Михаил с Джедом в моем кабинете, там диван есть.
У меня отвисла челюсть.
— Хоть бы внука постеснялся, — прошипела я, а дед сделал невинное лицо.
После такого предложения Михаила чуть удар не хватил.
— Я не стану спать с мужчиной, — взвизгнул он.
Я молча подала ему комплект постельного белья и решительно указала направление на второй этаж.
— Ну, что ты так кипятишься? — урезонивал Михаила Александровича отец. — Во-первых, Джед — гетеросексуал. Так что бояться тебе нечего. Во-вторых, он уже давно импотент. Так что иди в кабинет и спи спокойно. Я за базар отвечаю.
Я возвела глаза к абажуру, а мальчишки с трудом сдерживали смех. Михаил Александрович не нашелся, что возразить бывшему тестю, и несолоно хлебавши отправился на второй этаж. Следом за ним мальчишки почти перенесли сонного профессора. Я быстро перемыла посуду, приняла душ и упала в постель. Теперь только поняла, что смертельно устала.
Не знаю, сколько я проспала, когда меня будто что-то толкнуло. Сплю я очень чутко и могу проснуться, даже если на меня просто посмотреть. В свете луны на меня надвигалась тень.
— Кто здесь? — всполошилась я.
Конечно, это мог быть Михаил, нахал бессовестный. Но в очертаниях надвигающейся фигуры было что-то незнакомое.
— Санька? С ума сошел!
Крепкая рука закрыла мне рот и...
Проснулась я с сильной головной болью. С трудом разлепила веки и посмотрела на часы.
— Бог мой, почти двенадцать. Ну и здорова же я спать.
— Это точно, — заглянул ко мне в комнату Степка. — Ты чего, подружка, спишь так долго? Мы уже на речку сбегали, искупались.
«Вот счастливые... А у меня голова раскалывается. — И тут я вспомнила свое ночное видение. — Что это было? Сон? Но ощущения какие-то явственные. И если это был сон, то кого я во сне видела? Вроде бы мужчину. Мужчина шел ко мне, а потом я ничего не помню».
— Какой-то запах у тебя странный, — произнес Степка. — Лекарства, что ли,
