насылали порчу, слали проклятья или просто доводили до белого каления бесконечными вопросами. В этом, собственно, и есть работа: консультировать самых разных людей. Но этот чат… Я задумчиво подошел к компьютеру и указал пальцем на отрывок диалога Лешке:
– Смотри, в 07:22 он пишет: «Страшно, мразь?». Проходит около семи минут, и он добавляет: «Ну что, теперь ты поняла, что будет, если не будешь отвечать на мои вопросы?»
– Вижу, – неуверенно сказал Лешка. – И что это значит?
– Странный отрывок, – сказал я. – Сначала он ей угрожает. Потом пауза, и он как бы обозначает, что теперь она будет делать, что он скажет, – я сел на стул и почесал подбородок. – А почему он так уверенно это говорит?
Что же это обозначает? Почему она не закрыла диалог? Что было в эту паузу? Я встал с кресла и прошелся по ряду туда-обратно, взъерошив волосы. Снова вернувшись к компьютеру, я посмотрел на Короткова:
– Как понять, что произошло в этот интервал?
В ответ Лешка только посмотрел наверх. Подняв голову вслед за ним, я увидел камеру.
Если говорить о нашей службе безопасности, то в подавляющем большинстве это серьезные люди, которые имеют за спиной прошлое в силовых структурах и готовы при необходимости взять за задницу любого. По большей части все сотрудники СБ при встрече невольно своей манерой общения заставляют тебя вспомнить, что такое встреча с полицией. И такое впечатление оставляют почти все наши СБшники, за исключением одного-единственного сотрудника – Коли Говорова. Если почти вся наша СБ была такой, знаете, дерзкой и резкой, то Коля Говоров совсем не напоминал одного из них: низенький парень в застиранной серой футболке и толстенных очках напоминал скорее затравленного одноклассниками ботана, чем ведущего специалиста службы безопасности. Впрочем, среди наших СБшников Говоров по сути ботаном и был: ему доставались самые важные задания вроде поиска пропавшего контейнера на кухне, выборочная проверка работы пропусков и просмотр записей камер наблюдения. Кажется, раньше он работал в МВД, носил звание лейтенанта и работал в ЭКЦ, но поняв, что можно мирно смотреть, как воруют деньги из курток, и зарабатывать почти в два раза больше, Коля оказался у нас.
Собственно, в это время он был единственным сотрудником СБ, которого можно было застать на месте. Когда я зашел вместе с Коротковым в его каморку без окон, Коля мирно заваривал «Доширак». Увидев нас, он отставил чайник в сторону, аккуратно закрыл крышку, провел по ней пальцем, убеждаясь, что закрыл плотно, и только тогда сказал:
– Все, больше я ваши потерянные йогурты искать не буду. И не просите. Можете идти жаловаться на меня, но прошлое расследование было в последний раз.
– Нет, Коля, дело серьезное, – я подошел ближе и сел напротив.
– В прошлый раз тоже было серьезное, – буркнул он, но застучал по клавиатуре, вводя длинный код и разблокируя компьютер. – Что нужно проверить?
– Вот, – Лешка положил на стол стикер с рядом, на котором сидела сотрудница. – Нужно проверить, что там произошло в интервал с 07:22 до 07: 30.
– Лучше с семи утра все просмотреть, – сказал я.
– Ладно, – вздохнул он. Развернув боком к нам свой монитор, он за несколько секунд ввел в систему нужный временной интервал. Выбрав камеру и сверившись со стикером, Говоров включил запись.
Камеры сначала показывали почти пустой опен-спейс, на рядах которого сидели единицы сотрудников в разных частях зала. Потом показалась хрупкая рыжеволосая девушка, она с секунду поозиралась по сторонам, выбрала место, а затем пошла к кулеру и набрала воды. Коля промотал пару минут, после чего девушка какое-то время просто работала, стуча по клавишам.
– Вон улыбнулась, – коротко прокомментировал Лешка.
– Заткнись, – оборвал я.
Лешка обиженно засопел, но замолчал. Еще несколько минут сотрудница спокойно работала, а потом мне показалось, что камера зависла, так как девушка просто смотрела в экран и не двигалась.
– С камерой что-то? – спросил я. – Не двигается.
– Не, запись идет, – Коля указал на таймер и показал на угол экрана. – И видишь, какой-то поганец через три ряда чипсы точит.
– Тогда что… – начал я, как лицо девушки вдруг изменилось, и она заплакала, закрыв лицо руками.
– Жалко девчонку, – пробормотал Коротков.
На этот раз шипеть я на него не стал. Ее действительно было жалко. Она плакала с минуту, как вдруг начала ковыряться в сумочке. Достав телефон, она сказала несколько слов, потом снова замерла, и мне снова пришлось бросать взгляд в угол экрана, чтобы проверить, не остановилась ли запись. Потом девушка отложила телефон и снова начала печатать текст. Спустя еще минуту она просто встала с рабочего места и с каменным выражением лица пошла по коридору в сторону кухни. Пройдя метров 20, она резко развернулась и побежала к выходу. Говоров остановил запись и спросил:
– Ну, это то, что вы хотели узнать?
– Ей кто-то позвонил, Серег, – сказал Лешка. – Кто-то позвонил и сказал что-то такое, что она ушла с работы, понимаешь?
– Понимаю, – ответил я. – Но что? У нее наш номер был? Можем отследить, с какого номера звонили и угрожали?
– Надо посмотреть, может, и наш, – отозвался Коротков.
– Погодите, – Говоров посмотрел на нас и заметно напрягся. – А что, собственно, произошло?
– Покажи ему, – сказал я Лешке.
– Чат?
– Да, – кивнул я.
Коля уставился в экран и несколько минут внимательно изучал текст. Потом, отложив телефон в сторону, он сказал:
– Я должен проинформировать начальника службы безопасности об этом инциденте.
– А-а-а… А нам что делать? – спросил Лешка.
– Ничего, – покачал головой Говоров. В этот момент он словно переменился, впервые за все время, что я его видел, он стал похож на сотрудника службы безопасности. Поправив очки, он серьезно проговорил:
– Теперь инцидентом занимается СБ компании.
Дома я оказался уже почти в полночь. Коля запросил у нас все выгрузки и данные по сотруднице, после чего побеседовал с каждым по отдельности и достаточно профессионально опросил нас с Лешкой. После чего сказал, что при необходимости еще что-то уточнить он напишет или позвонит и нам нужно быть на связи 24 на 7, потому что дело серьезное. После чего он с сожалением посмотрел
