понимаю, что это звучит смешно. Мы ведь ни разу не виделись раньше…
– И позже тоже не увидимся…
– Но сегодня судьба нас свела, – твердо проговорил он. – Прочитав твои стихи, я почувствовал… – вот сейчас по всем правилам повествования он должен был сказать «родственную душу». Но нет. – Почувствовал, что у нас могут быть схожие интересы.
Ладно. По крайней мере, не совсем романтик-без-крыши. А то знаю я таких. На первый взгляд нормальные, а потом и оглянуться не успеешь, как тебе уже посвятили роман в пяти частях с прологом и эпилогом и настоятельно приглашают знакомиться с родителями.
– И какие же стихи навели тебя на эту мысль? – я подняла бровь и приняла показательно скептический вид. Признаюсь, имелось у меня несколько аккаунтов, с которых я выкладывала в Сеть собственное творчество. Даже у ши бывают невинные человеческие хобби. Хотя, признаться, авторы и критики за последние пару веков измельчали. То ли дело поэтические салоны девятнадцатого века, посещая которые можно было разжиться не только листком с проникновенными строками, написанными в твою честь, но также смертельной дозой стрихнина, отравленной иголкой в спину или даже стилетом под ребро. О, эти бледные юноши со взором горящим и вдохновенные девы! Они давали сто очков вперед современным «беззубым» сетевым троллям.
Евгений улыбнулся:
– Те самые, которыми ты играла на рэп-конкурсе. Про битые стекла, что режут небо, и про парня, гуляющего по водосточным трубам и ребрам домов.
– И что же в них такого прекрасного?
– Всё. Еще я нашел спрятанный в паузах бит, – и он фальшиво насвистел нездешний мотивчик, который я и вправду вплела в текст. И который человек без чувства ритма, наслушанности и литературного образования вряд ли заметил бы.
Оу. О’кей. В этот момент Евгений заработал пару очков. Потому что большинство комплиментов я традиционно получала за искусственные красивые поделки, а вот хулиганские песни и речитативы с рваными «краями» и нечеловеческой логикой обычно ругали. Как-то даже расхотелось бросать Евгения с моста. Пожалуй, воспользуюсь подарком судьбы по-другому.
– Скажи, – протянула я задумчиво. – Ты на машине? Или…
– Нет, – качнул головой Евгений.
– Жаль.
– Но есть же каршеринг. – Он вытащил из кармана телефон. Тот самый, который должен был из-за моего проклятия упасть и разбиться. И сейчас наглядно демонстрировал, что ши без магии – это все равно что нормальная ши. Но не совсем. Потому что без магии. – Как раз за углом есть машина.
– Подвезешь тогда на Парнас? – проговорила я, рассеянно глядя на стремительно темнеющего лицом Сигизмунда. И чайку, которая вцепилась в его шею и что-то беззвучно орала. – Раз уж речь зашла о поэзии.
– Конечно, – засиял Евгений. – Рад помочь прекрасной даме и ее… – тут он ревниво покосился на Сигизмунда. – …Кхм, спутнику.
– Руки только к ней больше не тяни, – рыкнул его котейшество и демонстративно поиграл мускулами.
– Это вам, в первую очередь не мешало бы научиться держать себя в руках в приличном обществе, – Евгений вздернул подбородок и наставительно погрозил пальцем. – И не тянуть эти самые РУКИ к чужим воротникам. Там же… хм, ручная вышивка!
В этот момент Карл допрыгался и шлепнулся на тротуар с плеча буквально окаменевшего Сигизмунда, а я поняла, что поездка будет просто незабываемой.
– Ты зачем вообще этого поэта приваживаешь? – прошипел мне на ухо Сигизмунд, пока мы шли к машине.
– Затем, – ответила я.
– А подробнее?
– Затем, что он всю дорогу будет смотреть на меня, слушать меня и думать обо мне. Поэтому вам можно расслабиться. Отвлечение внимания – идеальная маскировка.
– Хм, – Сигизмунд сощурился и посмотрел на меня взглядом бабули, которая думает, отпускать ли любимую внученьку в ночной клуб.
Я не выдержала и хихикнула.
За что получила еще более строгий взгляд.
Тем временем Евгений с победным возгласом ринулся к круглоглазому «Дэу Матизу». Обтер рукавом зеркала и гостеприимно распахнул двери.
– Прошу! Карета подана!
Тут Карл, которого Сигизмунд минутой ранее поднял с асфальта и теперь заботливо нес на руках, встрепенулся и вновь заверещал.
– У него что, клаустрофобия? – хмуро спросила я.
– Не знаю, – поморщился Сигизмунд и потер ухо. – Да прекрати ты!
– А можно погладить птичку? Такая милая! – Евгений потянулся к Карлу, тот взбрыкнул ногами, вылетел из объятий Сигизмунда и снова грохнулся на тротуар. Я тут же автоматически сделала шаг назад, ибо чайка в истерике – это бомба ускоренного действия. И от этого урагана бьющих крыльев, пинающихся ног и хаотично дергающегося во все стороны клюва лучше держаться подальше. Сигизмунд повторил мой маневр, а вот господин поэт, очевидно, этой жизненной мудростью не обладал. Потому что присел на корточки и потянулся к Карлу с умильным:
– Тю-тю-тю!
Еще бы «ми-ми-ми» сказал, в самом деле. Интересно, сколькими царапинами дело кончится? И способна ли вот эта поэтическая личность стойко терпеть боль?
Однако вместо того, чтобы трепыхаться и наносить Евгению телесные повреждения разной степени тяжести, Карл прочистил горло, издал скорбный вопль и замер неподвижно.
– Это он сознание потерял? – Евгений виновато обернулся на Сигизмунда. – Простите, я не думал, что ваша птица такая чувствительная и до потери сознания боится чужих.
Сигизмунд смерил его уничижительным взглядом, поднял Карла и полез в машину. Понаблюдав за его попытками устроиться на переднем кресле, я задумчиво сказала:
– Кажется, авто не твоего размера. Может, назад переберешься?
– Чтобы ты с незнакомым мужчиной рядом сидела? – возмутился Сигизмунд. – Ну уж нет.
– С каким это незнакомым? – тут же встрепенулся Евгений, который тоже все никак не мог уместить длинные ноги так, чтобы не запутаться в педалях. – Мы же только что познакомились. Это лично. А в Сети мы уже давно знакомы! Я даже по имени представлялся.
– Может, поищем другую машину? – вздохнула я. – Эта явно нам… э-э-э, не по росту.
– Она была единственной в центре, – сказал Евгений, растерянно глядя, как Сигизмунд пристраивает бесчувственного Карла на приборную панель. – Можно подождать, когда появится следующая, конечно…
– Ладно, едем так. – Я полезла на заднее сиденье. – В конце концов, нам же не на край света надо.
– С тобой, о прекрасная, хоть на край! – торжественно проговорил Евгений, запуская мотор. – Кстати, ты знаешь, что в жизни ты гораздо красивее, чем на аватарке?
– Кстати, ты знаешь, что за неоригинальные комплименты к незадачливым влюбленным ночью является злая фея метафор и сравнений и ворует слова из головы?
– Ни разу ее не встречал, – покачал головой Евгений. Очень серьезно. – Возможно, это просто городская легенда. Ну, типа как про домовых. Или волшебный народец.
– Наверняка, – кивнула я и наклонилась, устраивая фею у себя под ногами. Пусть там не слишком чисто, зато она сможет размяться. Ведь поэт все равно не увидит. – Ну, что, поехали?
И мы сначала поехали.
А потом чуть не поехали. Крышей.
За следующие полчаса мы собрали почти все мелкие неприятности, которые могут случиться с легковым автомобилем в городе.
Пробки. Почти на каждом светофоре пробки. Донельзя унылые пробки.
Проверку документов (хорошо, что не наших, а Евгения!).
Ремонт дороги.
Объезд
