сделает земли в регионе более «производительными».
Однако, как показывает настоящая глава, хотя под воздействием массового переселенческого движения казахская практика кочевого скотоводства действительно стала изменяться, эти изменения не всегда соответствовали ожиданиям со стороны Петербурга. Пусть большинство кочевников и стали менее мобильными, но они взяли на вооружение новые стратегии – торговлю и сдачу пастбищ в аренду, что позволяло им сохранять кочевой образ жизни и приспосабливаться к социальным, политическим и экологическим изменениям в Степи. Первая мировая война и опустошительная Гражданская нанесли тяжелый удар по кочевому образу жизни, однако пророчества российских имперских чиновников о грядущем исчезновении такого «анахронизма», как кочевое скотоводство, и его смене оседлым образом жизни не сбылись103. В 1924 году, когда новое Советское государство начало делить регион на национальные республики, среди казахов по-прежнему господствовало кочевое скотоводство104.
Уже на этом этапе дали себя знать многие факторы, которые ярко проявятся в будущем – при попытках советской власти превратить Казахскую степь в земледельческий регион. На долю поселенцев выпали ужасающие засухи, мороз и голод. Они мучительно приспосабливали привычные для них методы ведения хозяйства к экосистеме Степи. Казахская степь изобильна землей, но значительная часть этой земли была засушливой, засоленной или по иной причине не подходящей для возделывания. Из-за чрезмерного внимания к количеству «избыточной» земли в Казахской степи было трудно оценить всю сложность задачи и увидеть, что плодородные почвы регулярно чередуются здесь со скудными. В 1891 году, после вереницы неурожайных лет, Степное генерал-губернаторство временно закрыло Степь для дальнейшей колонизации105. Впоследствии, хотя многие переселенцы решили остаться на новом месте, около 20% прибывших вернулись в Европейскую Россию106.
Наследие этой земледельческой колонизации, ее последствия для кочевников-скотоводов, славянских поселенцев и самой Степи отчасти позволяют объяснить масштаб казахского голода 1930–1933 годов, жертвами которого стали полтора миллиона человек, подавляющее большинство которых были казахи. Хотя имеющиеся в нашем распоряжении данные не позволяют провести всестороннее исследование того, как менялись экологические условия в регионе (систематический сбор данных о температуре и осадках в Казахской степи начался лишь в конце XIX века), другие материалы, в том числе архивные и этнографические, позволяют увидеть важнейшие изменения в отношениях между людьми, животными, климатом и окружающей средой107. Численность людей и животных стремительно росла, и наблюдатели отмечали, что некоторые источники воды высохли, а плодородие ряда земель истощилось. Поскольку и кочевники, и славянские поселенцы приспосабливались к изменявшимся условиям степной жизни, они установили тесные экономические связи друг с другом, обмениваясь хлебом и скотом. Хлеб стал играть все бóльшую роль в питании казахов, прежде основанном исключительно на мясе и молоке. Вероятно, их питание в целом стало менее обильным, повысив уязвимость этих людей для голода108.
Как показали исследования, голод может быть результатом сочетания резких перемен и долгосрочных структурных процессов109. Программа стремительной трансформации страны, проводимая советской властью, была главной причиной казахского голода 1930–1933 годов, и маловероятно, чтобы в Казахстане без яростной атаки на кочевой образ жизни начался бы голод. Но свою роль сыграло и наследие Российской империи, и в первую очередь перемены, вызванные массовой крестьянской колонизацией Казахской степи в конце XIX – начале XX века110. Эти перемены, которые советские чиновники иногда видели, а иногда – нет, способствовали их представлению, что степная экономика находится в состоянии кризиса и единственный способ сделать Казахскую степь экономически продуктивной – насильственно посадить кочевников-казахов на землю. В конечном счете воздействие перемен, начавшихся в эпоху Российской империи, усилило эффект резкого изменения курса советской власти и сделало казахский голод более интенсивным.
Эта глава начинается с определения места кочевого скотоводства в более широком контексте – истории Центральной Евразии111. Здесь обозначаются важнейшие черты кочевого образа жизни и способы, при помощи которых кочевники регулярно приспосабливались к политическим и экологическим изменениям. Затем прослеживаются контакты казахов с Российской империей – процесс, который в XIX веке увенчался завоеванием Казахской степи. Рассматривается, как выглядела жизнь кочевников накануне крестьянского переселения, показываются тесные взаимоотношения между кочевыми методами ведения хозяйства и степной окружающей средой. Наконец, анализируется, как прибытие поселенцев-крестьян изменило различные грани этих взаимоотношений.
КОЧЕВОЕ СКОТОВОДСТВО И ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРАЗИЯ
Практика кочевого скотоводства в степной зоне Центральной Евразии насчитывает не менее четырех тысячелетий112. В середине I-го тысячелетия до нашей эры североиранский народ скифов перебрался в западную степь и создал первую в истории региона кочевую державу. Греческий историк Геродот оставил знаменитое описание устройства скифской державы, уделив особое внимание скифскому мастерству конного боя и развитию торговли113. Впоследствии мусульманские географы давали Степи имена в зависимости от того, кто в ней жил. В начале VIII века нашей эры ее называли «Степь Гузов» – в честь тюрок-огузов. К XI веку получило распространение персидское имя «Дешт-и-Кипчак» – в честь кипчаков (половцев). Хотя после монгольского завоевания половцы перестали доминировать в Степи, название оставалось в ходу до XIX века, когда ему на смену пришел термин «Киргизская степь»114. Уже в советское время эту землю стали называть Казахской степью – имя, используемое и поныне. Этот пример показывает, что для многих история Степи – это история кочевников, связанная с образами воинственных всадников, совершающих набеги и свободных от стеснений оседлой жизни.
Но, как показали исследования, история кочевого скотоводства в Центральной Евразии значительно богаче, чем этот стереотипный образ. На протяжении веков кочевой образ жизни действительно господствовал в степных краях, в то время как оседлое население жило в оазисах или орошаемых долинах рек. Тем не менее находки археологов показывают, что в бронзовый век (3–2-е тысячелетия до нашей эры) в Степи наблюдалось заметное разнообразие видов экономической деятельности: если некоторые кочевые пастушеские общества уделяли особое внимание скотоводству, то другие занимались в первую очередь охотой115. Ученые доказали, что начиная с эпохи неолита и до современности в зонах господства кочевников существовало земледелие, игравшее вспомогательную роль, в том числе выращивание таких засухоустойчивых культур, как яровая пшеница, просо и овес116. Эти выводы шли вразрез с традиционным представлением, что в Степи единственным способом прокормиться было отгонное скотоводство. С другой стороны, они показали, что климатические трудности, с которыми сталкивалось земледелие, не были чем-то постоянным117. Эти и другие находки подтолкнули ученых к пересмотру взглядов на то, что представляло собой в действительности кочевое скотоводство Центральной Евразии и как оно менялось по прошествии лет118.
Не так просто найти точное определение термина «кочевое скотоводство». Скотоводство – экономическая практика, заключающаяся в разведении скота и наблюдении за ним. В отличие от фермеров, обеспечивающих свой скот сеном
