Сара Камерон
Голодная степь Голод, насилие и создание Советского Казахстана
Посвящается Арнду
Пока духам умерших не воздана честь, живым процветания не видать.
(Ѳлі риза болмай, тірі байымайды.)
Казахская поговорка
Карта 1. Казакская АССР в 1933 году
ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
Народы и места, о которых идет речь в этой книге, неоднократно переименовывались как в царское, так и в советское время. В годы Российской империи русские источники говорили о «Киргизской степи». Кочевых обитателей степи они именовали киргизами, хотя сами эти народы называли себя казаками. В ранний советский период русские источники стали называть степь Казакской, а ее кочевых жителей – казаками. В 1936 году Москва приняла другую орфографию для обозначения республики и ее титульного народа, назвав их Казахстаном и казахами. Для простоты я именую народы, о которых написана эта книга, казахами. Я использую термин «Казахская степь», рассказывая о степи в дореволюционную эпоху, и термин «Казахстан», когда речь идет о советском периоде, а также о периоде после обретения независимости. В своих цитатах я сохранила оригинальную орфографию. Для названия книги я выбрала термин «Голодная степь», хотя, строго говоря, это словосочетание относится лишь к части изучаемого мной региона. Голодная степь, также известная как Бетпак-Дала (или «Несчастливая степь»), – это огромное плато, расположенное в самом сердце Казахстана, к югу от Караганды.
Территория, которую впоследствии будут именовать Казахстаном, оформилась в советскую эпоху. Вначале она была известна как Киргизская Автономная Социалистическая Советская Республика (Киргизская АССР), а в 1925 году была переименована в Казакскую АССР. Будучи АССР, Казахстан входил в состав Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР). В 1936 году он приобрел статус союзной республики, Казахской ССР. Невзирая на все эти административные изменения, я называю республику просто «Казахстан».
Карты к настоящей книге начертил Натан Бёрч – при помощи программы ArcGIS 10.4.1 for Desktop от Esri Inc. Для создания карт непосредственно использовались топографические данные из «Global Multi-Resolution Terrain Elevation Data 2010 (GMTED2010)» (earthexplorer.usgs.gov) и данные о реках из ESRI. World Major Rivers // Data and Maps for ArcGIS (2016). Города удалось локализовать при помощи информации об их географических координатах, представленной в Википедии. Однако во всех остальных случаях данные, использовавшиеся при создании карт, являются приблизительными – в силу отсутствия точных источников для периода, которому эти карты посвящены. Сведения о водоемах взяты из трудов: Bregel Y. The Principal Geographic Features and Provinces [map] // An Historical Atlas of Central Asia. 2003. P. 3; ESRI. World Water Bodies // Data and Maps for ArcGIS. Источником данных о растительных зонах стали: Bies L. Cartography [map]. 2003; Bregel Y. The Principal Geographic Features and Provinces; Demko G.J. Natural Regions of Kazakhstan [map] // The Russian Colonization of Kazakhstan, 1896–1916. 1969. P. 12; Global Multi-Resolution Terrain Elevation Data. Информация об административных границах почерпнута из: Bregel Y. The Principal Geographic Features and Provinces; Map Trust of the Moscow Department of Public Works, Map of the Asiatic Part of the USSR [map]. 1935; United Nations Environment Program (http://ede.grid.unep.ch/). Данные о железных дорогах – из: Bregel Y. The Principal Geographic Features and Provinces.
ВВЕДЕНИЕ
«Я был еще ребенком тогда, но я никогда этого не забуду, – говорит Ж. Абишулы (Ж. Әбiшұлы) о казахском голоде 1930–1933 годов. – До костей пробирает дрожь, когда я вспоминаю». Советские чиновники отняли у семьи Абишулы скот и зерно, оголодавшие люди бежали кто куда. Родственники его отца вообще покинули Cоветский Казахстан, перейдя китайскую границу. Для тех, кто остался, голод стал, по словам Абишулы, «молчаливым врагом». Он вспоминал арбу, которая собирала тела умерших, а затем вываливала их в братские могилы неподалеку от деревни. Много лет спустя, в годы Второй мировой войны, Абишулы довелось сражаться на передовой в рядах Красной армии. Несмотря на это, он считал, что «пережить голод было не легче, чем пережить войну»1. Нурсултан Абдиганиулы (Нұрсұлтан Әбдiғаниұлы), тоже переживший голод, помнит, как осенью 1932 года, когда он был семилетним мальчиком, несколько близких родственников умерли от голода прямо у него на глазах. Другие родичи бежали в Киргизию и погибли в горной долине. Абдиганиулы вспоминает, как в начале 1933 года «пришли настоящие черные тучи голода». Его семья переехала к югу, в Узынагаш, где его отец возглавил районную инспекцию. Хотя бабушка Абдиганиулы велела ему не вылезать из-под одеял, пока они будут путешествовать, потому что голодающие вполне могли похитить и съесть ребенка, Абдиганиулы выглядывал из-под одеял и видел разбросанные по земле трупы – мрачные вестники ужаса, царившего повсюду2.
Как видно из подобных воспоминаний, период с 1930 по 1933 год был в Советском Казахстане, тогда известном как Казакская Автономная Социалистическая Советская Республика, временем невообразимого горя. Голод погубил полтора миллиона человек, или четверть всего населения республики, и опустошил территорию размером с Европейский континент3. Он уничтожил жизни и семьи и привел к разрушительным последствиям. Под воздействием голода более миллиона жителей Казахстана бежали на соседние территории Советского Союза (в Киргизию, Узбекистан, на Среднюю Волгу и в Западную Сибирь), а также в Китай (в особенности в западную провинцию, известную как Синьцзян), спровоцировав беспрецедентный по масштабу региональный кризис4. Некоторые из них так и не вернулись в Казахстан. Поэтому и в наши дни в Синьцзяне, России, Узбекистане и Кыргызстане продолжает жить немалое число казахов – зачастую это потомки тех, кто бежал от голода5. Некоторые перебрались в другие районы Казахстана. К концу бедствия более половины населения республики сменили место жительства.
До голода многие казахи практиковали подвижное скотоводство, с началом нового времени года откочевывая по заранее определенному маршруту со своим скотом – овцами, лошадьми и верблюдами6. Этот образ жизни господствовал в Степи на протяжении более чем четырех тысячелетий7. Он позволял приспособиться к нехватке хороших пастбищ и воды. Кроме того, это был важнейший показатель национальной идентичности, позволявший определить, кто в степных землях является «казахом», а кто – нет8. Но голод заставил казахов осесть на землю или отказаться от кочевого скотоводства как от экономической практики. Это не только привело к кардинальным изменениям в экономической жизни Степи, но и полностью трансформировало казахскую культуру и идентичность.
Для тех, кто выжил, годы голода стали глубокой травмой. «Сегодня я говорю людям, что не помню голод», – сказал Д. Ауелбеков (Д. Әуелбеков), который, по его словам, почувствовал «вкус голода», пережив бедствие маленьким ребенком9. Одним из самых ярких последствий голода стало то, что выжившие казахи превратились в национальное меньшинство в собственной республике. На протяжении советской эпохи у казахов в Казахстане было
