на это факторы — тип защитного реагирования, паттерн насилия/неглекта в детстве, личностные особенности и любая уже выполненная работа по реабилитации. Вот список качеств, развитие которых может пострадать при кПТСР.
• Принятие себя.
• Отчетливая самоидентификация.
• Сострадание к себе.
• Самозащита.
• Способность испытывать чувство комфорта от отношений.
• Умение расслабляться.
• Способность к полному самовыражению.
• Сила воли и мотивация.
• Спокойствие духа.
• Забота о себе.
• Вера в то, что жизнь — это дар.
• Самооценка.
• Уверенность в себе.
Моим попыткам работать над устранением этих задержек развития на раннем этапе восстановления препятствовало чувство негодования. “Зачем мне это все?” — был мой обычный внутренний рефрен. Негодование, которое должно было быть направлено на моих родителей, обращалось против меня самого и мешало мне работать над собой.
К счастью, успехи в собственной реабилитации помогли избавиться от этого негодования. Они научили меня заботиться о себе как о ребенке, который нуждается в помощи и действительно ее заслуживает.
Мне кажется полезным подход к задержкам в развитии с точки зрения романиста Дэвида Митчелла, сказавшего, что “Огонь — это солнце, которое раскручивается из глубины дерева”[1]. Точно так же эффективная реабилитация достигается благодаря вашему врожденному природному потенциалу — вашему бессознательному. Этот внутренний потенциал может оставаться нереализованным из-за вашей детской травмы.
Особенно трагичной может быть задержка в развитии, связанная с потерей силы воли и мотивации, от которой страдают многие пережившие травму. Многие дисфункциональные родители деструктивно реагируют на зарождающееся стремление к инициативе у своих детей. Если это происходит на протяжении всего детства, переживший травму может чувствовать себя потерянным и потерявшим цель своей жизни. Всю оставшуюся жизнь он может дрейфовать без руля и ветрил.
Более того, даже если ему удастся самостоятельно определить цель, для ее достижения потребуется гораздо больше усилий и концентрации. Исправление этой задержки в развитии крайне важно, потому что в настоящее время многие новые исследования по психологии показывают, что упорство — даже в большей мере, чем интеллект или врожденный талант, — является ключевой психологической характеристикой, необходимой для самореализации в жизни.
Я работал со многими пережившими травму, застрявшими в этой форме взрослой беспомощности. Те, кто восстановился от нее, как правило, достигли этого путем проработки своего гнева и горевания, что обсуждается на протяжении всей этой книги. Способность применять силу воли связана со способностью здоровым образом выразить свой гнев. Достаточно продвинувшись в реабилитации, вы сможете научиться проявлять свою волю. Поначалу, пока у вас не начнет получаться по-настоящему, вы можете притворяться. Это то, что Стивен Джонсон называет “трудной работой над чудом”.
Заканчивая обсуждать вопрос задержек развития, необходимо отметить, что некоторые пережившие травму обладают уверенностью в себе, но низкой самооценкой. В детстве моя реакция бегства реализовалась в приобретение академических навыков, которые ценились во внешнем мире. Но такое признание нисколько не влияло на мой токсичный стыд, чтобы я почувствовал себя достойным человеком.
Мой внутренний критик, как и мои родители, всегда находил во мне что-то несовершенное, что противоречило оценкам, которые я получал. Получаемые мною на экзамене 99 баллов из 100 возможных никогда не вызывали у меня гордости. Скорее, это был повод для еще большей самокритики по поводу недостающего одного процента. У меня, как и у многих других переживших травму, с которыми я работал, развился синдром самозванца. Этот синдром вступал в противоречие с получаемой мною позитивной обратной связью. Он упорно твердил мне, что, узнав меня по-настоящему, люди поймут, что я просто неудачник. В конце концов, я все же приобрел уверенность в своих интеллектуальных способностях, хотя моя самооценка оставалась очень низкой.
Когнитивное исцеление
Первый уровень реабилитации обычно включает в себя восстановление от вреда, нанесенного кПТСР нашим мыслям и представлениям о себе.
Работа по когнитивной реабилитации направлена на то, чтобы сделать ваш мозг дружелюбным к вам. Основное внимание уделяется признанию и устранению деструктивных мыслей и мыслительных процессов, навязанных вам в детстве.
Когнитивное исцеление также зависит от умения выбирать здоровые и более точные способы говорить и думать о себе. На самом общем уровне оно состоит в обновлении истории, которую вы рассказываете себе о своей боли.
Нам нужно четко понимать, что именно ужасное воспитание стало причиной самовозобновляющейся травмы, с которой мы живем сегодня. Мы можем научиться снимать с себя гору несправедливых обвинений. Мы можем перенаправить эту вину на неправильное воспитание, которое мы получали от наших родителей. А также можем сделать это так, чтобы мотивировать себя отказаться от их влияния и добровольно встать на путь восстановления.
Эта работа потребует от нас полной преданности самим себе. Лояльность по отношению к себе будет способствовать когнитивной работе по освобождению нашего разума от необходимости нападать на нормальные, здоровые части нашего ”Я”.
Когнитивная работа является фундаментом для дистанцирования от заложенного в вас родителями, ненавидящего вас внутреннего критика. Сейчас, когда я пишу это, друг моего сына говорит ему: “Я сделал лего-робота, который атакует мозг и разъедает человека изнутри”. Я поражаюсь такой синхронности мыслей и думаю: “Какой подходящий образ для родителя, травмирующего своего ребенка”.
Обуздать внутреннего критика
Насилие и отстранение в раннем детстве вынуждает ребенка к слиянию его личности с суперэго — психической инстанцией, усваивающей установленные родителями правила, при соблюдении которых они готовы принять ребенка. Однако, поскольку в семье, продуцирующей кПТСР, принятие невозможно, суперэго работает сверхурочно и круглосуточно, пытаясь достичь невозможного. В конечном счете ребенок делает своей стратегией перфекционизм, что позволяет ему воспринимать своих родителей менее опасными и более привлекательными. Его единственная надежда состоит в том, что, если он станет умным, полезным, красивым и абсолютно безупречным, его родители, наконец, позаботятся о нем.
К сожалению, постоянно терпя фиаско в завоевании их уважения, ребенок делает вывод, что он фатальный неудачник. Его лишают любви не из-за его ошибок, а потому, что сам он — ошибка. Он видит только свои недостатки и промахи.
Все, что он делает, говорит, думает, воображает или чувствует, образует воронку, затягивающую его в бездну страха и токсичного стыда. Его суперэго превращается в мощного, калечащего критика.
Самокритика нарастает в отчаянной попытке ребенка избежать ошибки, которая приведет к его отвержению родителями. Самокритика становится навязчивой, и только в таком режиме она помогает ребенку предвидеть и избежать наказания и усиливающегося отстранения. В то же время она постоянно наполняет его психику страхами и катастрофическими образами.
Переживший травму становится собственным тюремщиком, не принимающим ничего, кроме совершенства. Это все равно, что ехать в машине с истеричным водителем, который за каждым поворотом дороги не видит ничего, кроме опасности. Главы 9 и 10 посвящены практическим рекомендациям, призванным обуздать внутреннего критика.
Задержка в развитии здорового эго
Со временем внутренний критик все больше становится неотъемлемой частью личности пережившего травму. Суперэго превращается в тоталитарного критика и опережает в своем развитии здоровое эго (эго развивается позже, чем
