щёку.
– Как туда добираются слуги? – подумала Эхо вслух.
Гораций нахмурился.
– Это не может быть домашним заданием. Что ты задумала?
– Кто-то должен кормить заключённых, – сказала Эхо. – И они не проходят через церемониальный вход.
Гилберт запрыгал с лапки на лапку и запищал.
– Точно! – Предвкушение вспыхнуло в груди Эхо. – Кухни, вот и ответ! – Она хлопнула озадаченного Горация по плечу. – Мне пора бежать!
Глава пятая
Эхо пронеслась по бесконечным коридорам, нырнув в нишу за бронзовой статуей медведя, чтобы избежать встречи с Гринграссом, одним из самых раздражительных лакеев замка. Она успела дойти до западного крыла, когда её догнал Гораций.
Он подбежал, тяжело дыша, и схватил Эхо за руку.
– Ты не можешь туда пойти, Эхо. Я тебе не позволю.
– Это не тебе решать. – Она отмахнулась от принца, едва не опрокинув вазу с портретом короля Вальберта Третьего. Все ли предки Горация были такими самовлюблёнными? Похоже, так и было.
– Я – наследный принц, а ты – всего лишь воспитанница короля. Ты должна делать, что я говорю.
Эхо закатила глаза и снова двинулась дальше.
– О, правда, что ли?
Гораций поспешил за ней.
– Ну, тогда я пойду с тобой.
Эхо обернулась на него:
– Ты? Зачем?
– Это план моего отца. Если он потеряется, отец поймёт, что это я его взял. Я не так хорош во лжи, как ты.
Эхо упёрла руки в бёдра, неуверенная, оскорбление это или похвала. Она не хотела, чтобы принц увязался за ней после недавнего происшествия в библиотеке. Но Гораций знал о жизни в замке многое из того, чему не учили Эхо, и мог подсказать что-нибудь полезное.
– Хорошо, я думаю, ты можешь пойти со мной. Но если ты ещё раз донесёшь на меня, я выброшу твою книгу в ров.
– Я больше не буду, – сказал Гораций с мрачным лицом. – Клянусь честью принца.
– Тогда идём.
Они дошли до бального зала, и Эхо осторожно толкнула дверь, открывая взору огромное сверкающее пространство с колоннами из розового и белого мрамора, панелями из светлого дерева и невероятно высоким потолком, увешанным сотнями зеркальных люстр. Солнечный свет, проникавший сквозь высокие арочные окна, отражался от стеклянных капелек, отбрасывая на пол танцующие, мерцающие тени.
Гораций следовал за Эхо, заламывая руки.
– Ты уверена, что нам сюда?
– Да! – Эхо прошла к дальней стене по блестящему паркету, поднимая шагами гулкое эхо, и провела руками по украшенным позолотой панелям. – Итак, куда же она делась?
Гилберт спустился с насеста на плече по её руке и понюхал воздух, затем указал мордочкой вправо, как бы говоря: «Вон там».
Эхо нажала, и панель открылась, как дверца; за ней была тёмная лестница, ведущая вниз. Девочка оглянулась на Горация:
– Всё ещё хочешь пойти со мной?
– Ты уверена, что нас никто не поймает? – Голос Горация дрогнул.
– Прислуга пользуется этой лестницей только в обеденное время.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Из опыта! Мы с Гилбертом бывали здесь сотни раз. Однажды мне было так скучно, что я прокралась на кухню и подсыпала белый перец в поссет мисс Бриттл прямо под носом у кондитера. А в другой раз я нашла целое миндальное пирожное и вынесла его под передником.
Гилберт щёлкнул языком, услышав про миндаль. Гораций замешкался в проходе.
– Идём, пока нас кто-нибудь не увидел! – Эхо втащила его внутрь за рукав рубашки и тихо закрыла панель за собой, а затем зашагала вниз по лестнице.
– Полагаю, ту ужасную форелевую голову ты тоже нашла здесь, – проворчал Гораций у неё за спиной.
– Какая форелевая голова? Я ничего не знаю. – Эхо усмехнулась про себя, вспомнив блеск её холодного влажного глаза.
– Та, что была в моей постели на первое апреля!
– Нет, всё ещё без понятия. И говори потише.
Узкая лестница много раз изгибалась и сворачивала, пока дети спускались в тепло кухонь. У подножия лестницы Эхо приложила палец к губам. Даже Гилберт затаил дыхание. Девочка указала на груду заляпанных жиром белых курток и поварских колпаков на стойке за дверью.
– Детские размеры лежат вон там. Надень какие-нибудь брюки, – прошептала Эхо. Гораций наморщил нос.
– Но они испортят мои новые бриджи из молескина!
– Ты не будешь похож на поварёнка в молескине!
– Но я не… Погоди минутку! Я думал, мы собирались только спросить кого-нибудь о подземельях.
Эхо закатила глаза.
– Чтобы они рассказали всё мисс Бриттл? Нам нужно замаскироваться и слиться с толпой.
– Но они узнают меня в лицо.
– Нет, не узнают. Все слишком заняты подготовкой к Открытию Врат. В любом случае люди видят только то, что ожидают. И никто не ожидает увидеть принца в одежде мальчика-судомойки.
– Наверное, мне стоит вернуться…
– Не будь таким трусишкой! Тебе никогда не хотелось приключений?
Гилберт ткнулся в её ухо и вскинул гребень, когда на лестнице над ними раздались шаги.
– Ты же сказала, что на лестнице никого не будет! – Глаза Горация широко распахнулись.
– Быстрее! – Эхо бросила в него комплект одежды. Она накинула куртку поверх корсажа, аккуратно положив Гилберта в карман, затем натянула забрызганные жиром брюки посудомойки и заткнула юбки внутрь. Шаги становились громче. – Пригни голову и следуй за мной. – Эхо скрутила волосы в тугой узел и надела сверху колпак. Затем толкнула дверь и ворвалась в жар и грохот кухни. Судомойки сновали туда и обратно по залу, в котором на огне кипели огромные медные котлы, а толстые румяные повара выкрикивали приказы. Воздух был густым от запахов жареного мяса, дыма и пота. Эхо ухмыльнулась. Это было место, где кипела жизнь.
– Меня точно кто-нибудь узнает, – захныкал Гораций у неё за спиной.
– Не смотри никому в глаза и выполняй приказы, если кто-нибудь их отдаст. И следи за местом, где готовят еду для заключённых.
– Эй, вы двое! Хватит отлынивать! Отнесите это в мойку. – Шеф-повар по имени Бартлби с крошечными поросячьими глазками сунул Горацию гору сковородок, покрытых коркой пригоревшей еды, и принц пошатнулся под их весом. Эхо опустила глаза в пол и накинула спутанные локоны на лицо. Бартлби однажды уже поймал её в погребе рядом с персиками и устроил девочке взбучку.
– Д-да, сэр. – Гораций выпрямился и заковылял прочь.
– К мойке для кастрюль! – рявкнул повар.
Гораций обернулся:
– Ещё раз, в какой она стороне? Кажется, я забыл.
Шеф-повар прищурился на него.
– Ты выглядишь знакомо. Я тебя знаю?
– Он новенький, – сказала Эхо, надвигая колпак пониже и забирая у Горация несколько сковородок. – Это сюда. Пойдём, эм… – она попыталась придумать имя, – Боб. – Эхо зашагала через кухню, опустив голову. Гораций последовал за ней.
– Откуда ты знаешь, в какую сторону идти? – спросил он, тяжело дыша.
– Я же говорила, что бывала здесь раньше, – сказала Эхо. – И в любом случае все мальчики с пустыми кастрюлями идут в эту сторону. – Она кивнула на мальчика-судомойку, который вышел из-за ряда печей впереди, неся стопку грязных кастрюль. Эхо последовала за ним.
Куда бы она ни смотрела, везде была еда. Девочка прошла мимо лоснящегося поросёнка, который жарился на огне, брызгая жиром на пламя и разбрасывая искры.
